Конрой выключил горячую воду — он верил, что она сужает поры и избавляет от усталости — и полминуты терпел леденящий холод, потом повернул кран, отдернул занавеску — и застыл.

От испуга он чуть не обмочился. Мочевой пузырь внезапно переполнился и задрожал — очередное предательство со стороны стареющего тела.

Потом Конрой собрался с духом — настолько, чтобы ласково сказать (потому что, разумеется, еще можно было договориться, разрешить конфликт словами):

— Черт возьми. Что ты тут делаешь?

Уже потом, из газет, Майкл узнал, с каким именно пистолетом он пришел к Брэндану Конрою тем утром — девятимиллиметровый «смит-и-вессон» тридцать девятой модели с деревянной рукояткой. Репортеры старались с максимальной точностью описать оружие — как и карабин Освальда. В отсутствие значимой информации подобные мелочи создают иллюзию подлинной осведомленности. Иногда это лучшее, что можно сделать.

Майкл отлично понимал всю логическую значимость оружия, его ценность для детективов, которые будут ломать голову над загадкой. Это был тот же самый пистолет, из которого накануне убили Джо Дэйли, на внутренней стороне рукоятки сохранились отпечатки большого, указательного и среднего пальцев Гаргано. Сыщики придут к выводу — а что им еще остается? — что Гаргано убил и Джо Дэйли, и Брэндана Конроя. Они недолго будут искать мотив: впоследствии репортеры скажут, что два полицейских поплатились за свою смелость. Эта история хорошо разойдется. В конце концов, обязанность полицейских — бороться с преступниками. Как говорила Эми, заголовок способен создать успех. Кто же рискнет усложнять официальную версию? Уж конечно, не сам Гаргано. Все решат, что Винни Зверь ушел в глубокое подполье. И не полицейские, а департамент, все еще переживающий последствия букмекерского скандала и сплетен по поводу дела Душителя, охотно взвалит всю вину на итальянского мафиози, чтобы закрыть дело. Майкл это понимал. Любое убийство поначалу развивается как детективный роман (люди терпеть не могут чего-то не знать) и лишь потом — как трагедия. Майкл, даже когда лихорадочно добивал кувалдой Винсента Гаргано, был достаточно осмотрителен, чтобы облегчить детективам работу. Он забрал пистолет, нашел дополнительную обойму в кармане куртки Гаргано и при помощи безвольных пальцев убитого оставил на ней отпечатки — на гладкой промасленной поверхности они отлично сохранятся. Закончив дело в квартире Конроя, Майкл намеревался оставить пистолет там, чтобы его нашли.

Дверь квартиры была не заперта.

В гостиной стоял дешевый жестяной столик на металлических ножках. Где-то капала вода — кап, кап, кап.

Конечно, еще не поздно остановиться. Он может развернуться, выйти, и никто об этом не узнает. Но Майкл решился, и решимость гнала его вперед. Он вытащил из кармана пистолет Гаргано, и эта штучка как будто сама повела его в ванную, на звук воды.

Дверь была приоткрыта. Майкл заметил безволосое, молочно-белое колено над краем ванны. Он сосредоточился на пистолете в собственной руке, на том, какой это идеально созданный предмет, как он лежит в ладони, как естественно пальцы обхватывают рукоятку, какого она подходящего размера — тоньше теннисной ракетки, толще рукояти ножа. Что за чувственное удовольствие — держать пистолет и прицеливаться. Оружие казалось частью тела, продолжением руки. Когда Майкл поднял пистолет и взглянул вдоль ствола…

…открыл им дверь ванной…

…увидел Брэндана Конроя, толстого, белого, с шишковатым маленьким черепом под мокрыми волосами, с неестественно тощими ногами, с бледно-розовыми розетками сосков и оранжевыми веснушками — старик, который развалился в ванне, — с уязвимой плотью гениталий…

Майклу показалось, что ствол пистолета превратился в одиннадцатый палец — или, точнее, что это указательный палец, приобретший невероятную длину, устремленный вперед, словно телескоп…

Разве не знает каждый ребенок…

Хитрая улыбка Конроя отвлекла его — как будто они оба шутили.