– Адмирал!

Дед Артур повернул штурвал влево, и таким образом корма «Огненного креста» резко сместилась вправо.

Автомат Жака был, очевидно, с глушителем, так как он сверкнул огнем беззвучно. Пули срикошетировали от передней алюминиевой мачты, не зацепив ни прожектора, ни рубки. Квист разгадал мой замысел и резко окунул весла в воду. Но было поздно.

– Руль – ноль! – закричал я адмиралу.

В ту же секунду я поставил мотор на «малый ход», выскочил через открытую дверь на палубу и выглянул за борт. Все уже свершилось. «Огненный крест» ударил в лодку, переломил ей нос, перевернул ее и выбросил троих мужчин в воду. Теперь обломки лодки и две барахтающиеся фигуры плыли вдоль правого борта.

Я осветил лучом фонаря голову человека, находящегося ближе всех. Это был Жак – он держал автомат над головой, словно боялся замочить, как будто при падении он уже не окунулся с головой и автоматом. Судя по отношению к оружию, это был настоящий солдат, а значит, постоянно был готов к моменту, который я сейчас собирался максимально приблизить. Я поднял руку с «лилипутом» параллельно руке, держащей фонарь, и два раза выстрелил. На воде, в том самом месте, где только что была голова Жака, расцвел огромный красный цветок. Он не показался мне красивым. Убийца погрузился в воду так быстро, будто его утащила туда акула. Автомат исчез в воде последним, я был прав – это оказался «шмайссер».

Я снова осветил поверхность моря фонарем. Квист исчез: может быть, он спрятался за обломками лодки, а может, нырнул под наше судно. Я выстрелил дважды в третьего пришельца. Раздался крик, быстро перешедший сначала в судорожные всплески, а потом в бульканье. Наконец все стихло.

Рядом со мной кашляла и всхлипывала Шарлотта. Ее рвало. Но у меня не было времени подставлять ей тазик. И вообще, что она делала на палубе? Человеческую смерть лучше видеть в кино.

У меня имелись более важные дела, например, сдержать деда Артура: адмирал был полон решимости снести каменный мол на острова. Это могло не совпасть с пожеланиями местных жителей. Да и «Огненный крест» мог пострадать, что было уж совсем ни к чему.

Очевидно, адмиралов обучают каким‑то другим, необычным навигационным приемам, поскольку за время моего отсутствия корабль, шарахаясь и кренясь, почему‑то развернулся на 270 градусов. Дед был бы совершенно незаменим у руля финикийской галеры, специализирующейся в искусстве таранить корабли своих противников. К сожалению, Финикия была давно и далеко, а главное, там не было адмиралов. Наверное, именно по этой причине Александру Македонскому удалось завоевать Финикию. У него просто не нашлось достойного соперника.

Я вскочил в рубку и крутанул штурвал влево. Потом выскочил из рубки и успел втащить внутрь Шарлотту – иначе ее просто разрубило бы бетонной плитой в передней части мола. Потом вскочил в рубку и снова вцепился в штурвал… Я даже запыхался от этого «туда‑сюда». Еще один из изобретенных мною за последнее время видов спорта – тройной прыжок на палубу и обратно – оказался очень выматывающим. Очевидно, занятие этим спортом будет оказывать сильное воздействие на людей полных и добродушных. Они смогут стать худыми и раздраженными.

– Я очень извиняюсь, адмирал. – Надеюсь, в моем голосе кроме издевки звучала еще хотя бы жалость. – Но что вы делаете?

– Я? А что случилось?

Он выглядел примерно так же, как выглядит медведь, которого в середине января заблудившиеся туристы вытащили из берлоги, чтобы спросить дорогу к лесничеству.

Ничего не объясняя, я перевел мотор на «малый вперед» и направил «Огненный крест» по компасу на север.

– Попытайтесь удержать это направление, – сказал я. – Мне нужно еще раз осмотреть море.