Наверное, жуки, подчиняясь воле неведомого и загадочного инстинкта, ночью все сразу отправились в одном направлении и, встретив на своем пути воду, не смогли преодолеть чувство заранее взятого пути. Без сомнения, это переселение было вызвано наступившим зноем и недостатком излюбленной пищи в пустыне.

Я брожу вокруг канала, фотографирую печальную процессию утопленников, протянувшуюся длинными полосами, и вижу одного, за ним другого, беспечно ползущих к каналу. Это те, кто отстал от своих собратьев. Они опускаются вниз, бездумно вступают в воду и беспомощно в ней барахтаются. Они — тупые механизмы, неспособные разглядеть своих же погибших собратьев.

Встреча с чернотелками напомнила мне одну из поездок в урочище Сорбулак. Большая бессточная впадина располагалась в пустыне километрах в ста от Алма-Аты. В дождливую весну 1973 года она была затоплена водою. Обычно летом здесь под жарким солнцем сверкает солью громадная ровная площадь влажной земли.

Увязая по щиколотку в илистом грунте, я бродил по берегам этого временного озерка, мелкого и соленого, разглядывая следы барсуков, косуль и лисиц.

Кое-где к озерку со стороны холмов тянулись пологие овражки, издавна проделанные потоками дождевой воды. Не так давно вода озерка заходила в устья этих овражков, оставив следы в береговой линии. Один из овражков издалека привлек внимание. Очень странные полосы черного цвета тянулись вдоль его берегов. Они оказались скоплениями громадного количества крошечных черно-синих жуков-листогрызов. Здесь их было несколько миллионов. Они попали в воду, завязли в жидком иле и погибли.

Жуки-листогрызы тоже с наступлением засухи отправились путешествовать и все сразу попали в беду, встретив на своем пути узкую полоску воды.

Почетный эскорт

День кончается. Вокруг прелестная пустыня, поросшая мелкими кустарниками: саксаулом, дзужгуном и тамарисками. Светлеют желтые такыры.

Я сворачиваю с дороги и веду машину по целине, стараясь лавировать между кустиками, к виднеющемуся вдали бархану. Рядом с машиной неожиданно раздается громкий скрежет, и со всех сторон поднимаются в воздух большие цикады. Они летят рядом, сопровождают нас и орут во всю силу своих музыкальных инструментов.

С каждой секундой цикад становится все больше и больше, они будто вознамерились составить нам компанию по путешествию, сопровождать почетным эскортом. Одни из них отстают, садятся на растения, тогда как другие взлетают им на смену. Так мы и подъехали к бархану в сопровождении громкого оркестра из нескольких десятков музыкантов.

Мотор выключен, цикады успокаиваются и рассаживаются по кустам. Теперь вокруг нас слышен только равномерный треск их цимбал с одиночными резкими и громкими вскрикиваниями.

Да, цикад здесь великое множество! Никогда не приходилось видеть такого их изобилия. Причина ясна. Три предыдущих года пустыня сильно страдала от засухи, и личинки цикад затаились в земле, замерли, не вылетали в ожидании лучших времен. Какой смысл выходить на свет божий, когда он обездолен сухим летом, а вокруг нет зеленой травки. Впрочем, тогда немного цикад все же выходило, остальные ожидали лучших времен, а сейчас составили армаду и веселятся.

Как же цикады угадывают, когда можно выходить из почвы, когда наступило хорошее время пустыни? По-видимому, немалую роль в этом играет громкое пение первых смельчаков, приглашающих присоединиться к компании.

Наш фокстерьер Кирюша хорошо знает цикад. Он вообще знаком с некоторыми насекомыми. Например, терпеть не может, когда на мои брюки садятся комары, ловит их.