— Только ты должна напоминать мне, дитя мое. Иногда я забываю… забываю себя, забываю даже Ее… И ты должна напоминать мне, что я все еще ищу, все еще жду… Что я всегда помнил о Ней и никогда не отступал от того, чему Она меня научила. Я сижу здесь… сижу, потому что короли должны сидеть на троне, но в мыслях я всегда, всегда с Ней!

Тогда я ровным счетом ничего не поняла, но теперь-то я знаю…

Потом король снова заснул, но и во сне он не выпустил руку Молли, и она, положив голову к нему на колени, сидела с ним довольно долго. Шмендрик пошел посмотреть, действительно ли Лисон занимается тем, что велел ей Лир — готовит все к отъезду короля. Из-за двери доносился лязг железа и громкие крики: можно было подумать, что началась небольшая война, но никто не пришел, чтобы повидаться с королем, поговорить с ним, пожелать удачи, наконец…

Мне было совершенно нечем заняться, и я решила написать письмо родителям. Я хотела рассказать им про короля и про замок, но в конце концов заснула, как Лир, и проспала не только остаток дня, но и всю ночь. Проснулась я в постели (как в нее попала, я совершенно не помнила). Надо мной стоял Шмендрик.

— Проснись, детка, — сказал он. — Вставай! Ты заварила эту кашу и теперь должна довести дело до конца. Король едет сражаться с твоим грифоном.

Он не успел еще закончить, как я уже выскочила из постели и спросила:

— Сейчас? Мы отправляемся прямо сейчас?! Шмендрик пожал плечами.

— До полудня мы, пожалуй, отправимся, если только мне удастся убедить Лисон и остальных, что они не едут… Эта сумасшедшая женщина хочет взять с собой пятьдесят вооруженных всадников, с десяток фургонов с имуществом и провизией, целую ораву скороходов, чтобы доставлять сообщения в замок и обратно, а также всех врачей, какие только отыщутся в королевстве. — Он вздохнул и развел руками. — Боюсь, если мы непременно хотим тронуться в путь сегодня, мне придется превратить всех этих людей в бессловесные камни.

Я решила, что он шутит, хотя к этому моменту уже знала, что со Шмендриком никогда нельзя быть уверенным в чем-то до конца.

— Если Лир отправится в поход с целым штатом слуг, курьеров и секретарем, это будет уже не Лир. Ты понимаешь меня, Суз?

Я покачала головой, и волшебник снова вздохнул.

— Самое обидное, что это моя вина, — сказал он. — Ах, если бы только я бывал здесь почаще! Думаю, я бы сумел что-то сделать, что бы вернуть того Лира, которого мы с Молли знали когда-то. Да, это я виноват. Я просто не подумал…

Тут я вспомнила, как Молли говорила мне, будто Шмендрик не в ладах со временем, но тогда я не поняла, что она имеет в виду. Впрочем, я не понимала этого и сейчас, и все, что говорил мне Шмендрик, казалось совершенной белибердой.

— Со стариками такое бывает, — сказала я самым авторитетным тоном. — У нас в деревне есть несколько древних стариков, которые разговаривают точь-в-точь как он. И одна старуха тоже… Ее зовут мамаша Дженнет, и она всегда плачет, когда идет дождь.

Шмендрик сжал кулак и несколько раз ударил себя по колену.

— Король не спятил, девчонка! — воскликнул он. — И никакой он не слабоумный, хотя кое-кто, похоже, считает иначе! Нет, Суз, он — Лир! Все еще Лир, можешь мне поверить… Увы, в этом замке, в окружении добрых и верных слуг и друзей, которые его любят и которые, если им позволить, способны свести его своей любовью в могилу, Лир превращается… ну, ты сама видела, что с ним творится. — Шмендрик немного помолчал, потом наклонился и пристально посмотрел на меня.