Опасаясь, что Стелла из темной комнаты сможет увидеть меня, я сел на пол в самом углу лоджии. Но случилось худшее: дверь лоджии дрогнула и покатилась по рельсу, сквозняк выхватил из комнаты штору и принялся баловаться ею. Стелла вышла на лоджию, глядя в темноту. Она не замечала меня. Я затаил дыхание, боясь пошевелиться, и мысленно приказал сердцу биться тише.

Стелла неподвижно стояла у ограждения. Ее поза была столь напряженной, что мне казалось: тронь ее рукой, и непременно вспыхнет электрический разряд. Не рискуя повернуть голову, я скосил глаза, проследив за взглядом Стеллы. Между ограждением и перилами, как в сгоревшем мониторе, ничего не было видно – только чернота, но Стелла продолжала пялиться туда, словно ожидала страшного, но притягательного зрелища.

И вдруг я отчетливо увидел, как в бесплотной субстанции ночи, где-то в зоне Мертвого города, вспыхнул огонек, и по тому, как вздрогнула и невольно подалась вперед Стелла, я понял, что она ждала именно этого. Огонек погас и тотчас вспыхнул снова, и так несколько раз подряд с различными интервалами. Код Морзе! Я не мог ошибиться, символы азбуки, состоящей из точек и тире, еще хранились в моей памяти с тех времен, когда я ходил под парусом по Черному морю, и сигнал, который пришел из ночи, означал начало передачи.

Мы со Стеллой всматривались в никуда, терзая глаза. Прошло несколько секунд, и в темноте снова вспыхнула звездочка, словно появилась брешь в черном полотне. Тире и точка, снова точка, затем тире… Неимоверным усилием я доставал из памяти ключ к коду, пытаясь с ходу переводить световые вспышки в буквы. Первое слово – «НЕТ». Если Стелла тоже читала сообщение с лету, то можно было только удивиться и позавидовать той легкости, с какой она это делала… На втором слове я стал путаться, три тире с точкой я прочитал как «Г», и у меня получилось «НИГЕРО». Едва я успел догадаться, что ночь передала «НЕТ НИЧЕГО…», как вдруг Стелла приглушенно заскулила, схватила себя за волосы и кинулась в комнату. Она не включила свет, и я не видел, как она мечется, но ее стон и неразборчивая ругань наверняка разбудили соседей.

– Будь оно все проклято! – крикнула Стелла с ненавистью, и вслед за этим что-то с грохотом упало на пол и разбилось – то ли бутылка, то ли графин, – и все затихло.

Я неслышно выпрямился и поставил ногу на перила. Сеанс связи закончился. Тьма в стороне Мертвого города была настолько плотной, что мерцающий огонек уже казался плодом воображения.

«Нет ничего», мысленно повторял я два слова, будто боялся потерять их элементарный смысл. «Нет ничего»…

Оказавшись на своей лоджии, я сел в плетеное кресло и со слабой надеждой стал всматриваться в темноту. Внизу хлопнула автомобильная дверь. Я наклонился вперед и посмотрел на стоянку. Рядом с моим «Мицубиси» делала гимнастику Лора: наклонялась, выгибалась, приседала. Я тихонько свистнул.

– Это что? Производственная гимнастика?

Лора, уличенная в таком странном для полуночи занятии, закрыла лицо руками и тихо рассмеялась. До меня только сейчас дошло, что у девушки от комфорта автомобильного салона заболела спина, руки, ноги – все, что непременно начнет болеть, если лежать в скрюченном положении.