На месте их старого жилища уже строился новый восемнадцатиэтажный дом, а потому расположенная между школой и стройплощадкой голубятня оказалась почти отрезанной от мира, к ней вела лишь узенькая тропинка, чудом сохранившаяся между школьной оградой и строительной площадкой. С другой стороны от дороги голубятню отделяло несколько гаражей.
— Это непростая голубятня, — таинственным голосом произнес Илья. — С ней что-то не так…
— Почему непростая? — Маша встрепенулась, приготовившись услышать одну из необыкновенных историй, которые так любил рассказывать ее приятель.
— Ну… С ней связано одно всамделишнее происшествие… Впрочем, вы мне все равно не поверите. Скажете, я все выдумал…
— Поверим! — хором выпалили приятели Илюши.
— Тогда слушайте… По вечерам зимой я часто гулял с собакой на школьном дворе. Вертик тогда еще щенком был, много бегал, а в школе — простор и к тому же прожектор над дверью горит, хорошо всю территорию освещает.
— Кстати, а где он сейчас? — спросила Маша. — Почему ты с ним не гуляешь?
— Понимаешь, у папиного друга собака пропала, и он попросил, чтобы Верт погостил у него летом на даче. Он хороший человек, любит собак, и мы решили, что Вертику будет у него классно. Пусть порезвится на просторе. А осенью мы снова заберем его домой. Обязательно! Но я сейчас о другом рассказываю. Так вот, гуляли мы с Вертом однажды на школьном дворе, обогнули школу и очутились в саду. А на той стороне прожектор включен не был, поэтому мы попали в темную зону. Было как-то не по себе… Яблони простирали свои темные ветви с остатками листьев, которые шуршали на ветру, и кругом — ни души. Тут я случайно посмотрел в сторону голубятни и заметил мерцавшее голубоватым светом окошко. Раньше мне казалось, что там нет никакого окна, но я решил, что просто его не замечал. Нам бы идти своей дорогой, но было в этом холодном голубоватом свете что-то неземное, внушающее невольный трепет. Я просто похолодел от необъяснимого страха, но все же решил подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть таинственное окно. Мы с Вертиком двинулись к голубятне, но чем ближе подходили, тем слабее был свет, а когда я приблизился к ограде, то ничего, кроме темной, едва различимой во мраке стены, не обнаружил. Окно исчезло.
— Так, может, там просто потушили свет? — предположил Егор.
— Если бы! На следующее утро я уже без Верта все тщательно осмотрел и никакого окна не обнаружил. Да посмотрите сами!
Тут только заинтригованные Маша и Егор повернули головы к голубятне. Их взглядам открылась глухая железная стена первого этажа, выкрашенная поблекшей зеленой краской.
— Да, окна здесь не просматривается, — констатировала Маша, — но, может быть, свет падал откуда-нибудь из другого места?
— Не знаю, нет, вряд ли. Я все осмотрел — поблизости никаких источников света. А потом, никогда прежде мне не доводилось видеть свечение такого оттенка. Обычная лампочка, да и лампы дневного света горят совсем не гак. Кстати, когда на каникулы ко мне приезжал двоюродный брат, мы с ним много эту тему обсуждали. Он считает, что в истории с окошком не обошлось без мистики, может быть, это проход в параллельный мир, а может быть, призраки свили здесь свое гнездо. В любом случае он считал, что приближаться к окошку очень опасно. Вдруг тебя затянет в другой мир, или случится какое-то несчастье? С такими вещами не шутят. Вскоре брат уехал, но еще около месяца я видел это светящееся окно, исчезающее при приближении, а потом, когда наступили морозы, оно пропало и больше никогда не светилось.
— Жуть… — только и смогла произнести Маша, украдкой косясь на высившуюся за ее спиной голубятню. |