— Такъ не хотите-ли вы, Иванъ Артамонычъ, выпить водочки не дожидаясь ужина и закусить вотъ маринованными грибками… предложила мать Наденьки.

— Да, да… И въ самомъ дѣлѣ… Пожалуйте, Иванъ Артамонычъ… — подхватилъ отецъ. — Грибки отличные. Надюша сама и собирала ихъ.

— Вовсе даже не сама, отвѣтила Наденька. — Эти грибы мы у дворничихи купили.

— Врешь, врешь. Тутъ есть и твои грибы. Самые маленькіе это твои! Я какъ сейчасъ помню, что ты ходила гулять въ лѣсъ къ Катенькой Дымовой и гимназистомъ Летей и принесла ихъ. Пожалуйста не скромничай. Она вотъ все стыдится, Иванъ Артамонычъ, когда говоришь о ея любви къ хозяйству, проговорила мать.

— Зачѣмъ-же вы такъ, Надежда Емельяновна? Любовь къ хозяйству — вѣдь это ореолъ дѣвушки. Не хорошо, не хорошо.

Иванъ Артамонычъ опять улыбнулся и погрозилъ Наденькѣ пальцемъ.

— Я не желаю, чтобы мнѣ приписывали то, чего я не дѣлала, сказала дѣвушка. — Ну, какая я хозяйка! Я хозяйничаю только тогда, когда меня заставляютъ.

— Униженіе паче гордости, сударыня, продолжалъ Иванъ Артамоныть.

— И вѣдь главное, все вретъ, говорила мать. — Сама-же мнѣ и предложила помариновать грибы. «Маменька, говоритъ, теперь грибовъ много, давайте, говоритъ, помаринуемте банку»… Потомъ сама со мной и грибы чистила, сама укладывала въ банку…

Отецъ Наденьки между тѣмъ налилъ уже двѣ рюмки водки, умильно глядѣлъ на нихъ, потиралъ радостно руки и, обратясь къ Ивану Артамонычу, сказалъ:

— Ну-ка, дорогой гость, пожалуйте…

Иванъ Артамонычъ взялъ рюмку, чокнулся ею съ рюмкой хозяина, хлопнулъ ее на <лобъ, какъ говориться, сдѣлалъ гримасу и, закусывая грибами, произнесъ:

— Грибы дѣйствительно божественные и дѣлаютъ большую честь молодой хозяйкѣ. Не зналъ я, Надежда Емельяновна, что у васъ такая склонность къ хозяйству, не зналъ. Знаете, въ нашъ вѣкъ, когда барышни, что называется, фру-фру и мечтаютъ только о танцахъ и спектакляхъ, очень и очень пріятно видѣть въ барышнѣ такую склонность. Я въ восторгѣ, прямо говорю, въ восторгѣ. А грибы такъ это вѣдь и въ Милютиныхъ лавкахъ такихъ не найдешь.

— Иванъ Артамонычъ повторить? взялся за графинъ съ водкой отецъ Наденьки.

— Позвольте… Да вѣдь мы должны съэкономить себѣ рюмку, чтобы закусить рѣдькой, со сметаной, а то ужъ будетъ много, отвѣчалъ Иванъ Артамонычъ…

— Э, полноте, что за счеты!.. Кушайте.

— Только изъ-за грибковъ, поклонился Иванъ Артамонычъ и проглотилъ вторую рюмку водки.

— Вы маленькія-то шляпочки кушайте, маленькія-то въ сто разъ вкуснѣе, лебезила около него мать Наденьки.

— И большихъ, и маленькихъ поѣлъ, только-бы похвалить лишній разъ молодую хозяйку. Прелесть! Прелесть! Да-съ, а все отъ воспитанія… Оттого, что вы дали вашей дочкѣ такое воспитаніе, отъ котораго она не мудрствуетъ лукаво. А возьмите-ка вы теперь дѣвушку-курсистку, эту изъ такъ называемыхъ ученыхъ-то… Развѣ она вамъ приготовитъ такіе грибы? Ни за что не приготовитъ, потому, что у ней въ головѣ не тѣ мечтанія…

— Иванъ Артамонычъ! По третьей?

— Довольно, довольно… Продолжать будемъ, когда за столъ сядемъ, отвѣчалъ Иванъ Артамонычъ, сунулъ себѣ въ ротъ еще грибъ и отошелъ отъ стола. Черезъ четверть часа всѣ сѣли за ужинъ.

V

— Иванъ Артамонычъ! Рѣдечки-то пожалуйте. Готова она. Сметана у насъ отличная. Это отъ нашей дворничихи. Прямо на глазахъ нашихъ дѣлается, стало быть, можемъ поручиться, что ужъ тутъ муки не подмѣшано, предлагала мать Наденьки.

— Прикажете наливать? спрашивалъ отецъ.

— Только развѣ для того, чтобы попробовать закуску, приготовленную прелестными ручками молодой хозяйки, отвѣчалъ Иванъ Артамонычъ, бросая умильный взглядъ на Наденьку.