|
— Играютъ въ винтъ. Въ самый азартъ вошли сказала она. — Ну, сядемъ. И они сѣли на скамейку.
III
Молодой человѣкъ обнялъ дѣвушку и спросилъ: — Надя! Любишь-ли ты меня настолько, чтобъ пойти на всѣ жертвы? — Постойте, не обнимайте меня. Я боюсь, что наша горничная Феня побѣжитъ сейчасъ за водкой къ ужину для Ивана Артамоныча и папаши и увидитъ насъ, отвѣчала дѣвушка, освобождаясь изъ объятій и отодвигаясь отъ него. — Ну, такъ что-жъ изъ этого? Ежели ты рѣшилась пойти на всѣ жертвы и лишенія, то пускай всѣ видятъ нашу любовь. — Я не знаю, Петръ Аполонычъ, про какія жертвы и лишенія вы говорите… — Зачѣмъ — Петръ Аполонычъ? Называй меня просто Пьеръ… — Ну, Пьеръ… Ну, хорошо… Только я не знаю, какія жертвы. — Первое время, разумѣется, мы должны жить въ бѣдности, въ одной комнатѣ и снискивать себѣ пропитаніе случайными работами. — То есть какъ это? — Да вѣдь завтра утромъ я явлюсь къ твоимъ родителямъ и буду просить твоей руки. — Ахъ, нѣтъ! И не дѣлай этого. Меня не отдадутъ за тебя. — Не отдадутъ? спросилъ молодой человѣкъ. — Ну, въ такомъ случаѣ бѣжимъ и обвѣнчаемся тайно. — Зачѣмъ-же бѣжать-то? Вы сначала найдите себѣ хорошее мѣсто, тогда и отдадутъ. Папенька еще недавно сказалъ: «ежели попадется человѣкъ, который получаетъ двѣсти рублей жалованья»… — Пока я найду такое мѣсто, я умру съ тоски и печали. Намъ нужно обвѣнчаться не позже будущаго мѣсяца. — Да вѣдь у васъ даже и на свадьбу-то денегъ нѣтъ. Вѣдь свадьба-то дорого стоитъ. Вотъ мой дядя, маменькинъ младшій братъ, вѣнчался по веснѣ, такъ ему свадьба-то сколько денегъ стоила! — Я продамъ всѣ мои книги, атласъ, словари, даже лодку — и вотъ деньги на вѣнчанье… — Полноте, полноте… У васъ даже фрака нѣтъ. А фракъ-то что стоитъ! — Фрака нѣтъ? Можно и безъ фрака… — А безъ фрака какое-же это вѣнчанье! — Стало быть, ты не рѣшаешься на всѣ жертвы? — Да я и рада-бы, но что это за женихъ, у котораго фрака нѣтъ! Молодой человѣкъ подумалъ и отвѣчалъ: — Ну, хорошо, фракъ у меня будетъ. Я продамъ револьверъ. Кромѣ того, маменька моя хоть и живетъ только пенсіей, но она скопила на выигрышный билетъ Дворянскаго банка. Онъ стоитъ сто тридцать пять рублей, заложенъ только за пятьдесятъ, я упаду ей въ ноги… — Петръ Аполонычъ, оставьте покуда все это. Я люблю васъ, но поступите прежде на мѣсто. Ну, гдѣ мы будемъ жить, ежели у васъ нѣтъ мѣста? Гдѣ? Какъ? Чѣмъ? — Мать настолько меня любитъ, что она позволитъ мнѣ жить и женатому въ той комнатѣ, въ которой я теперь у ней живу. Тамъ въ комнатѣ диванъ и кровать. Тебѣ я уступлю кровать, самъ буду спать на диванѣ. — Нельзя, нельзя такъ. Кто-же мнѣ сошьетъ подвѣнечное платье, ежели я убѣгу отъ папеньки съ маменькой? У меня подвѣнечнаго платья нѣтъ, доказывала дѣвушка. — Но вѣдь это предразсудокъ. Ты можешь вѣнчаться даже вотъ въ этомъ платьѣ, которое теперь на тебѣ. Наконецъ, у тебя есть бѣлое платье, я знаю, ты въ немъ играла со мною «Вспышку». Ну, захвати съ собой это платье, когда побѣжишь отъ своихъ. — Нѣтъ, нѣтъ. Это платье не вѣнчальное. Да оно и не мое. Я брала его отъ Агнички Лестоновой, чтобы играть въ немъ въ спектаклѣ. Молодой человѣкъ снялъ фуражку, вздохнулъ и схватился за волосы. — Нѣтъ, я вижу, мнѣ придется погибать! сказалъ онъ. — Да зачѣмъ-же погибать-то, Петръ Аполонычъ? возразила дѣвушка. — Вы подождите, пока у васъ хорошее мѣсто найдется — вотъ тогда мы и поженимся. |
