Один из таких законов взаимосвязи миров гласит: „Посеешь ветер — пожнешь бурю“.

У каждого человека, как и у Вселенной, есть свой духовный двойник. У нас их называют „ангелы“, но в каждой Вселенной свои названия. В миру, откуда был изгнан мой собеседник, их звали „шайтаны“ — не те демоны зла, какие есть у нас и которых за провинность свергли и сослали на нижний духовный слой, совсем другие, служивые духи. В некоторых вселенных их называют „тифлинги“. Названий много, но суть у них одна. Их всех, проще говоря, можно назвать одним словом — „судьба“. Может, ты слышал поговорку: „У каждого своя судьба“? Так вот она точно отображает существующую действительность вне сознания и ощущений человека. Есть судьба у меня, есть она и у тебя. Носит она с собой книгу, куда записаны наши деяния прошлого, и имеет планы на будущее. Вот, казалось бы, мы решили, поедем в город и купим обновку, но это решение уже было спланировано свыше по прежним нашим делам. И мы только движемся, влекомые духовным законом, по определенному для нас пути.

Властен ли человек над своей судьбой? Этот вопрос часто стоит перед мыслящими философами, которые слегка прикоснулись к тайнам высшего мира и судят гадательно о духовных материях. Словно смотрят через тусклое стекло, пытаясь разглядеть контуры духовных взаимосвязей.

Я считаю, что власть над своей судьбой у человека в какой-то мере есть. Но не прямо. Она проявляется в узловых точках событий, когда он принимает решение. Вот именно там он властен над своей судьбой.

Путь человека напоминает путь змеи на песке, извилистый и запутанный. Сделав шаг, он становится перед распутьем, и какой выбор сделает, туда судьба и повернет и поведет его дальше, до следующего перекрестка. Все поступки человека влияют на его судьбу, и судьба воздает ему той же отмеренной мерой. Бывает, судьба возносит человека из рабов в цари. Бывает, ниспровергает, как царя-батюшку.

У меня тоже был свой выбор — отказаться от сана или умереть в лагерях. Нелегкий выбор. Можно ли с уверенностью сказать, что я избежал ареста и смерти? Наверное, нет, может, только отсрочил этот момент до следующего перекрестка…»

Артем оторвался от пожелтелых листов тетради, найденной на чердаке заброшенного дома, куда его поселил отец Алексей. Тетрадь была в шкатулке, запрятанной среди разного хлама, аккуратно завернутая в холщовую тряпицу.

Сколько таких доморощенных философов, Кантов и Вольтеров, он повидал за время учебы? Он не мог даже сказать. Их с развалом страны развелось как тараканов на грязной кухне. Он выбросил тетрадь и, прихрамывая, стал спускаться. Сказывалось ранение в ногу во время службы в Чечне.

Осколок гранаты, брошенной бандитом, повредил кость голени. Врачи ногу спасли, но хромота осталась на всю жизнь, и с изменением погоды ноющая боль доставала его.

Сюда, в саратовскую деревушку, вернее село, его позвал отец Алексей, которого он с группой разведчиков отбил у «чехов» вблизи Ачхой-Мартана. Местные бандюги захватили того для выкупа.

Артем тогда в составе группы разведчиков возвращался из глубокого рейда. Усталые, злые и голодные, они шли, скрываясь, по ночам, по лесополосам. Уходили от преследований. Устраивали засады. Прятались в заброшенных домах, на маленьком кусочке бывшей некогда единой огромной страны. Теперь это была вражеская земля, а вокруг враги. Враги, которые еще недавно были простыми согражданами. Ходили с тобой в школу, работали на заводе, учились в институте. А потом в одно мгновение поделились на своих и чужих, и началась дьявольская свистопляска. Кто-то проливал кровь, а кто-то на этой крови делал деньги.

Несмотря на все предосторожности, напоролись на пятерых «чехов», тихо сидящих в густых кустах. Они тоже прятались.

Чеченцы тихо сидели, не разжигая костра, и ждали, когда чужаки пройдут мимо.