– Значит, подписывать эту х… им предлагаешь молчком, а как внести ясность, так – наедине?.. Тут же ничего толком не говориться! Одни, мля, «должен», «обязан», «гарантирую»… Откуда это, я тебя спрашиваю?!
Волынов виновато повел плечами:
– Не уполномочен говорить лишнего, Максим Федорович. Очень серьезное дело! Но вам узнать о нем… в такой ситуации дозволительно.
– Серьезное! Дозволительно!.. – скривившись, передразнил Верещагин. И развернувшись всей солидной фигурой к спецназовцам, изрек: – Думаю, вполне обойдетесь и одним заложником. А этого хмыря я заберу. Для разговора. Скажу местному начальству: мол, добровольно отпустили. В общем, сидите тихо, и не рыпайтесь. Ждите меня…
В кабинет генерал грузно ввалился спустя четверть часа. Судя по мрачному, озадаченному виду военачальника, ничего хорошего бунтовщикам не светило…
– Ну, черт, и заварили кашу, герои!.. – медленно провел он ладонями по серому лицу. И вдруг крикнул: – Да вышвырните вы отсюда этого тюремщика!! Хотите, чтоб ОМОН со всего Ростова к СИЗО согнали?!
– Но…
– Никаких «но» – хватит цирка! Развязывайте и отпускайте!.. Мне теперь тоже при нем чесать языком расхотелось. Слишком деликатная тема!
Озадаченные спецназовцы развязали руки прапорщику и вытолкали его за дверь.
– В общем, так, парни, – слегка успокоившись, произнес Верещагин, когда те расположились рядом, – выбора теперь ни хрена не осталось. Или почти не осталось. Вам и так светило лет по восемь, а теперь… за выходку с нападением на охрану и с взятием заложников накинут еще годков по пять-шесть.
– Вас следователь просветил? – усмехнулся Артур.
– А то кто же, по-твоему?.. Уж в кодексах и статьях Волынов сечет получше нас с тобой. Сволочь, пропади он пропадом!..
– П-простите, а что за б-бумаги он пэ-предлагал подписать?
– Вот об этом сейчас и поговорим, – поморщился генерал, бросая на стол пачку сигарет с зажигалкой, – курите.
Офицеры достали по сигарете. Максим Федорович поднялся и принялся нервно расхаживать по кабинету, отрывисто выговаривая фразы:
– Волынов и сам толком не знает что за организация осуществляет странный, с позволения сказать, отбор кандидатов. Завтра он организует мне встречу с одним человеком – с представителем этой загадочной организации, приславшей на подпись документы. Завтра же переговорю с ним, все выясню и снова приеду к вам. Возможно, приеду не один – будьте готовы к встрече с тем человеком.
– Вы предлагаете нам все-таки поставить свои подписи?
– Я пока предлагаю одно: больше не делать глупостей и подождать до завтра.
Капитан со старлеем взирали на мотавшегося по кабинету Верещагина. Сейчас кроме него доверять было некому…
Он подошел, пожал каждому руку и на прощание негромко признался:
– Пока не знаю, кого готовят в этой шибко засекреченной школе; уж не смертников, полагаю. Но уверен: попасть туда было бы меньшим злом, чем загреметь на ближайшие пятнадцать лет за решетку. В общем… пока затрудняюсь что-либо посоветовать.
Парни молчали. Уж если сам генерал Верещагин, всегда отличавшийся категоричностью и уверенностью в своих действиях, не мог объяснить происходящего, то они и подавно терялись в догадках перед поставленным выбором.
Уже находясь у двери, тот немного успокоил:
– Сейчас вас обоих отвезут к нам на гауптвахту – отсидитесь до завтра там. |