Игорь молча смотрел на растекающуюся по плитке белую лужицу. Неожиданно он додумался до совсем уж невероятной вещи. С какой стати его, крепкого мужчину, «унесло» от нескольких глотков коньяка?

Самойлов напрягся и восстановил в памяти картину вечера пятницы. Вот Франсуаза достает из сумки бутылку, Игорь открывает ее, наливает себе больше, девушке меньше, чокается с ней и выпивает благоуханный напиток. А девушка… она просто ставит стакан на стол.

Самойлов упал на стул. Вот оно что! В бутылке было сильнейшее снотворное или какой‑то другой препарат с «вышибающим» эффектом. Зачем Франсуаза проделала с ним такое? Отчего пригласила в пансионат? Кто она? Где живет? Работает? В рекламном агентстве? Господи, как оно называется?!

У Игоря вновь закружилась голова, пошатываясь, он дошел до спальни и лег на кровать. Снова захотелось спать, слишком велик оказался перенесенный стресс, и измученный нервными переживаниями организм включил один из механизмов защиты. Игорь начал погружаться в дремоту.

Тяжелые веки торопились сомкнуться, Игорь повернулся на правый бок, на секунду скользнул взглядом по стене и мгновенно растерял весь сон. На обоях он увидел гвоздь. Пустой. Фотография с изображением девушки в красном купальнике, лист из календаря за май месяц, мирно висевший тут на протяжении многих лет, испарился.

Закончив рассказ, Игорь посмотрел на Нору.

– Найдите Франсуазу, я заплачу любую сумму, отстегну столько, сколько надо.

– Зачем она вам? – неожиданно поинтересовалась Элеонора. – Похоже, девушка попросту решила сбежать.

– Нет, – резко ответил Игорь, – ее похитили.

– Маловероятно, – попыталась вразумить его Нора, – сами же рассказывали: она собрала шмотки.

– Это могли сделать другие люди, – нахмурился Самойлов, – отняли у Франсуазы ключи. Я потом сообразил, вещи вполне способен унести любой человек.

– Да зачем? – спросил я. – С какой стати ее похищать? Она богата?

– Нет, впрочем, не знаю. Когда мы жили вместе, она производила впечатление хорошо зарабатывающего человека, но это не богатство, – протянул Игорь.

– Может, ее родители олигархи? – не успокаивался я.

– Не знаю.

– Или вам решили насолить конкуренты, – выдвигал я новые версии.

– Нет.

– Вы уверены?

Игорь хмыкнул.

– Мой бизнес стабильный, но маленький. Я имею пекарню в спальном районе столицы и пару «тонаров». Покупатели в основном жители близлежащих домов, я принимаю заказы, ну, допустим, на пирожки, булочки. Хотите отметить день рождения и просите: «Мне двадцать плюшек с яблоками». Есть еще несколько фирм, куда я поставляю выпечку для столовых. Дело идет неплохо, сейчас купил еще вагончик, увеличил объем производства и продаж. В планах создание второй пекарни, но это не раньше чем через год. Поймите, мой бизнес никому не составляет конкуренции, это не водка, не природные богатства, даже не продукты, всего лишь скромные батоны и булки. На жизнь хватает, покупатели довольны, так и существуем. Игорю Самойлову никогда не монополизировать всю торговлю хлебобулочными изделиями в столице, да я и не стремлюсь к этому, мои планы скромны, хочу тихого семейного счастья: любимую жену, троих детей, небольшой домик в Подмосковье, лето в Турции, машину‑иномарку и все. Главное, чтобы семья была сыта, обута, одета. Я ни для кого не представляю опасности, не занял чужую нишу, не выжил из бизнеса другого хозяина.