|
Танечка живет одна, замужем никогда не была, но мечтает о семье и детях. Она из тех немногих одиноких женщин, которые умеют есть красиво, а не питаются булочками и бутербродами. Когда я забегаю к ней на минутку по дороге домой, она тут же, не слушая возражений, принимается вытаскивать фамильное серебро и бокалы для вина. И ставит на стол плетеную корзиночку, где на салфеточке лежит красиво нарезанный хлеб. Салфетки, кстати, льняные, как и скатерть, а не бумажные. Мы не перекусываем, давясь, на ходу, косясь взглядом в голубой ящик. Мы обедаем или ужинаем, неторопливо беседуя. И никаких бормочущих под руку телевизоров!
На вверенном Танечке участке работы царит безукоризненный порядок. Кроме того, она отлично шьет. Платье, которое она мне одолжила для свидания с Жорой, было сшито ее руками. Давно уже, когда она была на несколько размеров меньше.
Танечка, казалось, не слушала, поглощенная листьями, но замечания ее говорили об обратном. – Бедный, – вздыхает она. – Не может найти ту, одну-единственную… – Кто? Жора? Бедный? – возмущаюсь я. – Бабник твой Жора! Распущенный, избалованный, инфантильный тип! – Он просто не встретил свою женщину, – возражает Танечка. «А я?» – хочется спросить мне, но я не решаюсь. Танечка тут же начнет простодушно доказывать, что… что… я, разумеется, хороший человек, но, может, Жора ищет что-нибудь… необычное… полное романтики, не похожее на других… Певицу, или актрису, или наездницу на лошади в цирке, а не… старшего экономиста. Иногда я ловлю себя на мысли, что мне хочется убить Танечку! – У тебя есть его фотография? – спрашивает она. – Откуда? – отвечаю я с горечью. – Если бы наш роман продлился хотя бы месяц… – Жаль, – говорит она и добавляет: – Посмотри, какой славный листик! – Хороший, – отвечаю я. – Ты знаешь, я ищу новую работу… Не хочу оставаться в Союзе. – Я тебя понимаю, – говорит Танечка. – Каждый день видеть, как он проходит мимо с другой, держа ее руку в своей руке, и увозит ее на машине… (Любительница сериалов, черт подери!) А какую работу? – спрашивает она. – Любую. Переводчика, частного преподавателя. Не знаю. Я просто хочу уйти оттуда и не видеть его больше. – Ищешь через газету? – Нет, через Интернет! Мне помог сосед. – Сосед? – Танечка перестает собирать листья и выпрямляется, изумленно глядя на меня. – Какой сосед? – Обыкновенный. Из двадцатой квартиры! – Я начинаю заводиться – как будто у меня не может быть соседа! – Он бегал утром, захлопнул дверь и позвонил мне… – Хотел влезть через балкон? – догадалась Танечка. – Нет! Ему нужны были отмычки. – И ты дала ему отмычки?! – У меня нет отмычек! – кричу я. – Татьяна, какие отмычки! Я что, домушник, по-твоему? – Но ты же сама сказала… – обижается Танечка. – Я сказала, что ему нужны были отмычки, но это не значит, что они у меня есть! – А как же он открыл дверь? – Танечка недоуменно смотрит на меня. – Да плевать я хотела на его дверь! Почему это должно меня волновать? – завопила я. Логика, однако! – Но не ломать же дверь, – говорит Танечка. В ее взгляде осуждение. – Он взял у меня какие-то железки… – сдаюсь я. |
