– И пожалуй, тебе и правда лучше будет вернуться домой, – помолчав, продолжал Хакон. – Иначе это могут заметить люди, и пойдут неприятные разговоры. Вон купцы уже решили, что я успел за зиму овдоветь и взять тебя в новые жены. Если уже в пашню людских умов заронено зерно мысли, оно быстро даст буйные всходы. А я не хотел бы, чтобы твой свояк вызвал меня на поединок. Не сейчас! – Он откашлялся в кулак.

Прияна молчала, не поднимая глаз и стараясь понять, не лучше ли ей и впрямь уехать. Вдруг представилось, что все в округе – и купцы, и девки с бабами на супрядках – тайком болтают, как тут у воеводы с нею дело ладится… Потом вовсе никто замуж не возьмет! Домой надо ехать!

Она была смущена и в то же время польщена, что воспламенила чувства такого знатного и достойного человека. На миг представилось: не будь у него жены… ей не пришлось бы ждать, пока из-за тридевяти земель приедет его племянник!

– Но в любом случае из этого ничего бы не вышло, – вдруг сказал Пламень-Хакон.

Это оказалось так созвучно мыслям Прияны, что она испуганно вскинула глаза. Неужели она невольно размышляла вслух? Нет, она ощущала, что ее губы плотно сомкнуты, и тем не менее Хакон снова сказал о том же, о чем она думала.

– Я не смог бы взять тебя в жены, даже если бы до сих пор оставался холостым.

– Почему? – пробормотала она, готовая обидеться.

– Нам никто этого бы не позволил. Я – королевского рода, и ты тоже. Если бы ты стала моей женой, мы с тобой получили бы полное право бороться за власть с князем Станибором. А одолев его, стали бы равны моему киевскому племяннику. По счету поколений я ведь старше, а именно по этому счету Эльга утвердила свое право перед Олегом! И теперь я мог бы утвердить свое право перед ее сыном. И тогда… Еще неизвестно, кто из нас писал бы грамоты к грекам о числе торговых кораблей.

Прияна безотчетно вскинула голову. Ее поразили его слова – те блестящие возможности, о которых он говорил. И в то же время… а почему нет? Ее бросило в жар. Она происходит от нескольких владетельных родов, и родичи ее с обеих сторон правили днепровскими кривичами. Хакон тоже ведет свой род от королей, чьи потомки уже несколько поколений носят на Волхове звание конунгов. Объединившись, они составят не менее сильную пару, чем были Эльга киевская и ее покойный муж Ингвар – родной брат Хакона.

Пламень-Хакон смотрел на нее и видел на ее лице отражение этих мыслей. И невольно залюбовался: девушка не только красива и умна, но еще честолюбива и отважна. Она поняла его – и эти замыслы не испугали, а воодушевили ее. К восхищению примешивалось сожаление…

– Но у нас с тобой в родне – исключительно умные люди, – продолжал он. – Они все это просчитали заранее и приняли меры. Твою сестру вынудили выйти замуж за человека доблестного, но не слишком знатного, и тем убрали и его, и их потомков из числа притязающих на власть в каких-либо краях.

– Ее не вынудили. Она сама этого хотела… и убежала с Равданом из дома еще до гибели нашего отца.

– Ей просто повезло, что влечение сердца привело туда же, куда указывала судьба. Будь уверена: если бы она не знала Равдана, ей дали бы в мужья кого-то вроде него. Не знатнее. Святослав, тогда почти ребенок, еще не годился в женихи такой взрослой девушке, и с ним обручили тебя, чтобы отдать Святославу права и на землю смолян тоже. А мне наша мать с молодых лет запретила брать знатную жену, чтобы не множить число соперников для детей Ингвара. Она не хотела, чтобы наши дети передрались за наследство и стали рвать Путь Серебра на части. Чтобы род был могуч и прославлен, он должен быть един.