— Просим отведать. Картошечка рассыпчатая, с лучком. Всё, что сами едим. Не обессудьте.

Со стороны кухни прилетел басок ординарца:

— Бутыль неси.

Пришла молодая краснощёкая девка, судя по опрятной одежде, хозяйская дочка. Сидевшие за столом притихли: девка была хороша. Поставила четвертную бутыль с войлочной затычкой, под горлышко заполненную мутной беловатой жидкостью, рядом выложила полбуханки чёрного хлеба. Картошка, хлеб и самогон — вот и весь обед в небедной на вид Сосновке.

— Угощайтесь, — промямлила молодуха, не поднимая глаз.

Женщины ушли. Командир второго взвода принялся разливать.

Стоя выпили за павших товарищей — сначала отдельно за комвзвода, потом, закусив недолгим молчанием, за убитых бойцов. Расселись, принялись вылавливать картошку из чугунка.

— Потери, конечно, горькие, но могло быть хуже, — сказал Семенов. — Хорошо сегодня повоевали.

Ели без тарелок, держа ложки на весу, подставляя под них ладони ковшиком. С картошкой под чёрный хлеб управились быстро. Самогона хлебнули ещё по одной, за победу, но бутыль допивать не стали.

— Кого в чётвертый взвод поставить, как думаешь, комиссар? — поинтересовался Семенов.

Собственный кандидат на эту должность у него был — Мишка Трофимов из первого взвода, мужичок невзрачный и щуплый, но удивительно хладнокровный. Но, чтобы не обвинили в недооценке роли партийного руководства, комэск всегда старался потрафить комиссару: спросить совета, дать лишний раз выступить перед строем… Хотя в серьезных вопросах решающее слово было всегда за ним.

Сидор, конечно, не обрадуется, если у него забрать такого толкового бойца…

— Два варианта, — охотно отозвался Буцанов. Видно было, заранее обдумал разговор. — Либо свой же, Мильчин, он во взводе давно — кажется, с самого начала… Либо в первом взводе есть такой, худой, невысокий. Забыл, как зовут. Он ещё однажды языка выкрал из бани.

— Трофимов Михаил.

— Да. Он.

— Ну, начинается, — тут же откликнулся Сидор. — Лучшего бойца…

— Вы бы, товарищ Семенов, не проявляли тут несознательность и шкурный интерес, — осадил его, вроде полушутейно, старший брат. — Нужно общую пользу блюсти. Общественное выше личного!

И последняя фраза подчеркнула, что он вовсе не шутит.

— Спасибо, товарищ Семенов, что напомнили, — в тон ему ответил комвзвода-один. — Исправлюсь.

— Да уж пожалуйста. Исправляйтесь.

Комэск помолчал для приличия, делая вид, что обдумывает слова комиссара, хотя раздумывать ему было не о чем. Он предпочитал не ставить на место убитых командиров людей из того же подразделения, чтобы избежать влияния устоявшихся внутри коллектива связей. Был, допустим, какой-нибудь конфликт между бойцами — и тут один из них назначается командовать. Ситуация, чреватая несправедливостью: у вновь испечённого командира будет соблазн своего сослуживца притеснять, а то и рисковать им без необходимости.

— Думаю, лучше Трофимов, — подытожил комэск, и крикнул вглубь дома ординарцу:

— Лукин, готовь приказ о назначении Михаила Трофимова командиром четвёртого взвода!

Лукин вошёл тут же, важно неся перед собой бумагу со звездой в левом верхнем углу и неряшливым, с прыгающим от раздолбанной машинки, текстом. Готовый приказ, отпечатал заранее. Сидевшие за столом командиры дружно расхохотались. Шутка удалась, фронтовой юмор незатейлив. Только Буцанов не смеялся, наоборот — свел брови. Ему шутка не понравилась. Зачем он распинается, если и без него все решили?

— Вот ведь ушлый ты, Василий, — выдавил сквозь смех Семенов.