Я наблюдал за ними со все возрастающим беспокойством. «Осторожно!» – захотелось крикнуть мне. Отец как-то объяснил нам, что дикобраз может нас сильно поранить.

Но когда Мия голодная, она забывает об осторожности. Она даже легла на бок, чтобы попытаться просунуть лапу под живот своему противнику.

Но на дикобраза её манёвры не производили особого впечатления, он крутился и вертелся так, что всегда был обращён к ней своим оружием. Его маленькие чёрные глазки смотрели на Мию с подозрением.

– Ты что, не можешь замереть, когда я охочусь на тебя, дурацкая подушка для иголок?! – услышал я мысли Мии. Она снова замахнулась на дикобраза лапой, но на этот раз подошла слишком близко – и в лапу сразу же воткнулось несколько игл.

– Ай! – мысленно крикнула она и отпрыгнула в сторону на безопасное расстояние.

Я пришёл в восторг. Сейчас самый подходящий момент для нападения! Я покажу этому дикобразу, что он не с теми связался, потом обработаю рану моей благодарной сестре и заодно поймаю нам кое-что вкусное на завтрак!

Наверное, не стоило во время атаки рисовать в воображении сцену нашего чудесного примирения. Иначе я бы заметил поблизости ещё одного дикобраза – самку. Она сидела как раз за тем кустом, куда я должен был приземлиться. Я отчаянно пытался перевернуться в воздухе, чтобы приземлиться где-нибудь в другом месте – хотя бы вон в том кусте ежевики или вон в той глубокой луже. Но я упал прямо на самку дикобраза, которая испуганно взвизгнула и, выбравшись из-под меня, умчалась вместе со своим приятелем.

– Кучка совиного помёта! – Я перекатился на бок. Лапы горели так, словно их обожгло на пожаре.

– Караг! – воскликнула сестра и бросилась ко мне. – Ты в порядке?

В порядке?! Она что, не видит, что я весь в дырках?! Я лежал на спине, вытянув вверх лапы, из которых торчали иголки, жалел себя и выглядел ужасно глупо. Ну почему я не посмотрел, куда прыгаю?! Это же самое первое, чему учат пум, ещё когда они совсем маленькие котята с пятнистым мехом.

– Ох ты, подожди, я тебе помогу, – сказала Мия и, превратив лапы в руки, стала осторожно одну за другой вытаскивать иголки и время от времени лизать мне голову, чтобы утешить. – Что ты вообще тут делаешь? Признайся, тебе стало скучно?

– Вот ещё, – фыркнул я, стараясь сохранить достоинство, насколько это было возможно в моём положении.

Золотисто-зелёные глаза сестры довольно сияли:

– Я на самом деле так и не думала.

Потом мы поменялись ролями, и я вытаскивал иголки из неё.

Взглянув на свою старшую сестру, я вдруг понял, что буду ужасно по ней скучать, если уйду к людям, а она останется здесь, в горах. А почему, собственно, я решил, что она со мной не пойдёт? Мы об этом никогда не говорили. Но я чувствовал, что этот путь – только мой.

– Мия… – начал я вдруг, этот вопрос рвался из меня, как пар из гейзера. Мне нужно услышать ответ, прямо сейчас. – Ты обидишься на меня, если я решу жить в человеческом обличье?

– Может быть, – сказала она и выдернула последнюю иголку у меня из лапы. Это было страшно больно. Но мне стало ещё хуже не только поэтому.

– Но ты придёшь меня навестить?

– Ясное дело, а ты как думал. – Мия помедлила, её вибриссы вздрагивали. Она снова превратила руки в лапы, и теперь никто бы не догадался, что она не совсем обычная пума. – Если, конечно, решусь. Ведь люди… ну, ты знаешь. Невероятно могущественные и всё такое.

– Да, – сказал я.