|
> на дому". Еще дальше расположилась гостиница с парикмахерской, а за нею, на большом пустыре, стоял палевый теленок и нежно лизал поржавевшую, прислоненную (как табличка у подножия пальмы в ботаническом саду) к одиноко торчащим воротам вывеску: ПОГРЕБАЛЬНАЯ КОНТОРА "Милости просим". Хотя похоронных депо было множество, но клиентура у них была небольшая (в ст. варианте – небогатая: прим. форматера). "Милости просим" лопнуло еще за три года до того, как Ипполит Матвеевич осел в городе N, а мастер Безенчук пил горькую и даже однажды пытался заложить в ломбарде свой лучший выставочный гроб. Люди в городе N умирали редко, и Ипполит Матвеевич знал это лучше кого бы то ни было, потому что служил в загсе, где ведал столом регистрации смертей и браков. Стол, за которым работал Ипполит Матвеевич, походил на старую надгробную плиту. Левый уголок его был уничтожен крысами. Хилые его ножки тряслись под тяжестью пухлых папок табачного цвета с записями, из которых можно было почерпнуть все сведения о родословных жителей города N и о генеалогических (или, как шутливо говаривал Ипполит Матвеевич, гинекологических) древах, произросших на скудной уездной почве. В пятницу 15 апреля 1927 года Ипполит Матвеевич, как обычно, проснулся в половине восьмого и сразу же просунул нос в старомодное пенсне с золотой дужкой. Очков он не носил. Однажды, решив, что носить пенсне негигиенично, Ипполит Матвеевич направился к оптику и купил очки без оправы, с позолоченными оглоблями. Очки с первого раза ему понравились, но жена (это было незадолго до ее смерти) нашла, что в очках он вылитый Милюков <П. Н. Милюков (1859-1943) - историк, публицист. До февральской революции 1917 года - один из лидеров либеральной оппозиции, идеолог конституционно-демократической партии, затем - министр иностранных дел Временного правительства. После падения Временного правительства - эмигрант. Длинные горизонтально закрученные усы Милюкова и его круглые очки - черты, многократно эксплуатировавшиеся карикатуристами.>, и он отдал очки дворнику. Дворник, хотя и не был близорук, к очкам привык и носил их с удовольствием. - Бонжур! - пропел Ипполит Матвеевич самому себе, спуская ноги с постели. "Бонжур" указывало на то, что Ипполит Матвеевич проснулся в добром расположении. Сказанное при пробуждении "гут морген" обычно значило, что печень пошаливает, что 52 года - не шутка и что погода нынче сырая. Ипполит Матвеевич сунул сухощавые ноги в довоенные штучные брюки <Речь идет о специфике фасона и качестве. Узкие брюки с завязками у щиколоток (чтобы всегда оставались на ногах натянутыми) были модны в начале 1910-х годов, но ко второй половине 1920-х годов такой фасон выглядел давно устаревшим. Что же касается определения "штучные", то оно означало "сшитые по индивидуальному заказу", а не купленные, например, в магазине или лавке готового платья.>, завязал их у щиколотки тесемками и погрузился в короткие мягкие сапоги с узкими квадратными носами и низкими подборами. <Подборами именовали каблуки, поскольку сапожник "подбирал" их по высоте, наклеивая несколько кусков толстой кожи друг на друга - слоями. Воробьянинов носит так называемые полусапожки - того фасона (узкий квадратный носок, короткие мягкие голенища, низкий каблук), что был модным в предреволюционные годы.> Через пять минут на Ипполите Матвеевиче красовался лунный жилет, усыпанный мелкой серебряной звездой <То есть сшитый из белой орнаментированной ткани "пике" - плотной, глянцевой, с выпуклыми узорами. |
