– Ты ему денег давала? – спросила Женева.

Киш молча потупилась. Значит, так и есть.

– У нас был с тобой уговор: мы вместе кончаем школу, поступаем в колледж.

Лакиша вытерла слезы с круглого лица.

– Жен, очнись, ты на какой планете живешь? Мы с тобой строим планы, говорим о колледже, карьере, но для меня это одна болтовня. Тебе вон доклад написать – как два пальца об асфальт, контрольные с лету рисуешь и всегда будешь первой. Сама знаешь: мне такой никогда не стать.

– Но ведь у тебя все должно быть в шоколаде, свой крутой бизнес… Забыла? Мне-то светит быть бедной училкой, питаться тунцом из консервной банки да хлопьями на обед. Из нас двоих тебе суждено задавать жару. Как же твой магазин? Свое шоу на телевидении? Собственный клуб?

Киш мотнула головой, потрясая косичками.

– Херня все это, подруга, никуда я не поступлю. Выше головы не прыгнуть, так и буду разносить салаты да бургеры в закусочной. Или плести косички, пока мода на них не пройдет. И больше полугода, если хочешь знать, она не продержится.

С вялой улыбкой Женева сказала:

– Помнишь, как мы говорили, что «афро» скоро вернется.

Киш рассмеялась:

– Точно. Всего-то и надо – спицу и чуточку спрея-фиксатора. Мир только и ждет новоявленного стилиста вроде меня. – Она накрутила на палец светлые косички, затем уронила руку, мрачнея. – В одиночку я кончу облезлой старухой, единственный шанс для меня не протянуть ноги – захомутать мужика.

– Ну ты, подруга, даешь! Зачем так себя опускать? Да Кевин тебе мозги полощет. Сама бы ты до такого не додумалась.

– Нет, я ему небезразлична. Он будет искать работу, обещает, что поможет растить ребенка. Он не такой, как его приятели.

– Да точно такой же! Киш, не сдавайся. Ни в коем случае, слышишь?! Хотя бы не бросай школу. Хочешь оставить ребенка, пусть, но школу не бросай. Ты можешь…

– Ты мне не мать родная, чтобы морали читать, – оборвала ее Киш. – Сама знаю, что делать.

Ее глаза яростно сверкнули. У Женевы сильнее сжалось сердце: вспомнилось, как лицо Киш исказила такая же ярость, когда та вступилась за нее на улице против банды девчонок из квартала то ли Делано, то ли Сент-Николас.

«А ну-ка навалим ей! Давай, прессуй эту сучку!»

Киш приглушенно добавила:

– Понимаешь, он говорит, чтобы я больше с тобой не дружила.

– Ты станешь…

– Кевин сказал, что ты плохо с ним обошлась в школе.

– Плохо обошлась?! – У нее вырвался ехидный смешок. – Он хотел, чтобы я ему сливала ответы.

– Я сразу ему сказала, что мы с тобой друг друга не первый день знаем. Но он и слышать об этом не хочет. Велел больше с тобой не видеться.

– Стало быть, ты выбираешь его? – спросила Женева.

– Выбора-то у меня и нет. – Ее большая подружка потупила взор. – Я не могу принять твой подарок. Держи.

Она сунула цепочку Женеве так, словно серебро жгло ей руку, как горячая сковородка. Цепочка упала и осталась лежать на грязном асфальте.

– Киш! Ну не надо! Пожалуйста!

Женева протянула руки, чтобы ее удержать, но поймала только холодный осенний воздух.

Глава 45

Спустя десять дней после встречи с президентом «Сэнфорд-банк» Грегори Хэнсоном и его адвокатом Линкольн Райм разговаривал по телефону с Роном Пуласки, который пока оставался на больничном, но рассчитывал примерно через месяц вернуться в строй. К парню постепенно возвращалась память, и он помогал дополнять дело показаниями против Томпсона Бойда.