На этот раз их сопровождал десяток орков с лошадьми и телегами: забирать заказ. Приближаясь к скале, Бага сам мимолетно удивился: а быстро он привык ходить в иной мир, как раньше ходил к пьянице Джеку. Вчера он проделал несколько простых экспериментов и установил: переход совершается на перевале Трех Ручьев, именно на том месте, где ему встретился Коричневый Человек. Но произойдет ли переход, зависит только от его желания: если он идет к двергам, то придет к двустворчатым воротам. А если захочет увидеть Джека, то и окажется перед Джековой покосившейся хибарой. Но сегодня ему нужны были дверги, и он без труда привел всю орду к западному выходу из горы, который использовался для переправки тяжелых грузов. Мешки с углем уже ждал под присмотром нескольких складских служащих, и орки-подмастерья небрежно хмыкали, глядя, как дверги раскланиваются с их полукровкой и почтительно называют его «мастер Багхиг». В квартале его никто за всю жизнь ни разу не назвал полным именем, и никто не задумывался даже, какое оно у него, полное-то имя.

В кабинете Клаверина не было, но почти сразу пришел прислужник и почтительно попросил следовать за ним.

Караван собирался в широком коридоре, в котором Бага еще ни разу не был. А попав сюда, сразу зажал уши и нос. Насколько хватало глаз, вытянулась вереница ослов и мулов, нагруженных мешками, некоторые были впряжены в низкие повозки.

— Прошу сюда! — К ним подскочил еще один дверг в накидке горчичного цвета. — Прошу!

Он подвел их к двум оседланным мулам, причем на одном из них седло было женское. Предназначенный для Баги сперва зафыркал и попятился, учуяв запах орка. Пока Бага успокаивал его, скармливая подсунутую тем же расторопным двергом морковку, к ним подошел Клаверин.

— Рад, что мог услужить вам, истинно рад! — отвечал он на благодарность полуэльфы. — Непременно кланяйтесь от меня их величествам. Извольте передать королеве, мэд Виртинсиль, что я искренний и преданный друг ее.

Наконец караван тронулся. Возле каждого пятого мула шел погонщик с палкой в руке, и на спинах погонщиков в особых маленьких шариках висели мелкие светящиеся жуки. Караван вышел из отправного коридора, свернул куда-то, потом еще свернул… На ходу погонщики пели какую-то бесконечно длинную песню на совершенно непонятном языке. Первый погонщик начинал и пел три строки, остальные хором подхватывали припев из двух строк; потом второй погонщик пел еще три строки, а остальные опять подхватывали, и так пока все не поучаствуют. А потом все начиналось опять с первого погонщика.

Очень скоро двое гостей заскучали. В обычном путешествии хотя бы можно смотреть по сторонам, но караван шел из одного подземного коридора в другой, и ничего не было видно, кроме светящихся шаров, которые здесь были размещены гораздо реже, чем в коридорах Внешнего приказа. Цвет камня иногда менялся, но это было все. Вирта скоро начала дремать в седле, иногда вздрагивая и просыпаясь, судорожно вцепившись в поводья.

— Неужели мы так всю дорогу и поедем под землей? — спросила она у пожилого погонщика, толстого дверга с круглой полуседой бородой. Всю дорогу он шел возле ее мула, и они успели познакомиться. Его звали Бларин, и, по его словам, он ходил с этими караванами уже больше шестидесяти лет.

— Конечно! — ответил он. — Мы не боимся солнечного света, как у вас там рассказывают, но под землей оно всяко уютней. Там наверху живет совсем другой народ! — Он показал в сторону свода своей палкой с бубенчиками. — Он пашет землю, пасет скот, а мы торгуем с ним и получаем всякие съестные припасы. Так наши предки поделили мир: им внешняя сторона земли, а нам внутренняя. Мы — от плоти земли, потому металлы и камни повинуются нам. И мы не обижены своей участью! Урожай зависит от погоды: будет или не будет дождь, поля то вымокнут, то высохнут, то вымерзнут, то их градом побьет, а то война, и все посевы вытопчут.