— Так ты помнишь Клох? — наконец решилась спросить Вирта.

— Я помню. Но лучше бы я не помнила! — Королева опять закрыла лицо руками, как будто хотела спрятаться от воспоминаний. — Но ты! — Она снова подняла голову. — Да, у меня была дочь, я теперь помню. Как же я могла забыть ее? — Королева смотрела на Вирту почти в ужасе. — Тебя? Но ты не можешь быть моей дочерью, ты для этого слишком взрослая! Мне был двадцать один год, когда я ушла… И с тех пор еще не прошло и года…

— Прошло двадцать лет, — тихо сказала Вирта. — Я выросла. И все это время я хотела найти тебя и верила, что ты вернешься, что мы с тобой будем вместе и будем счастливы.

Королева взяла ее руку и внимательно посмотрела ей в лицо. Она уже немного успокоилась, в ее глазах появился интерес.

— Ты такая красивая, ты похожа на меня… и на твоего отца-эльфа. Ты могла бы быть моей дочерью… Или моя дочь могла бы быть такой же, как ты, если бы успела вырасти… Да, я помню, я назвала ее Виртинсиль, мне всегда нравилось это имя. Но неужели действительно прошло двадцать лет? Я не замечаю времени, да и я сама не изменилась с тех пор…

— Это все колдовство двергов, — прошептала Вирта. — Они заколдовали тебя, чтобы ты забыла свое настоящее прошлое, они внушили тебе, что ты принцесса эльфов, выданная за Лаурина. Они колдовством заставили тебя забыть и Клох, и меня. Но теперь-то ты вспомнила?

— Да. Я вспомнила. Мне трудно поверить… — Королева еще выглядела неуверенной, но в глазах ее постепенно затеплилась радость. — Но я очень рада тебя видеть.

Она обняла Вирту, и полуэльфа боялась вздохнуть, чтобы не разрушить это невероятное и такое хрупкое счастье.

— Теперь мы вернемся домой и будем жить вместе, да? — сказала она.

— Ты не хочешь возвращаться?

— Конечно, нет! — воскликнула королева, как будто разговаривала с трехлетней девочкой. — Ну, чего хорошего меня там ждет, в этом Клохе? Неужели мне захочется опять работать в мастерской Альберика, если он еще примет меня назад? Опять просиживать дни и ночи за шитьем платьев, которые я никогда не надену, колоть пальцы иголкой и портить глаза? И чтобы надо мной опять все смеялись и называли Сумасшедшей Фло? Только потому, что я не соглашалась признать настоящей жизнью то болото, в котором все они вяло барахтаются? Сидят днем в мастерской, вечером в трактире, мужчины пьют пиво, а женщины собираются в кучку и сплетничают? А по праздникам надевают лучшие платья и прохаживаются по рыночной площади, донельзя довольные собой, и это самое лучшее развлечение, которое жизнь может им предложить? Нет, я не хотела так жить, никогда не хотела. Поэтому меня и считали сумасшедшей. А теперь у меня другая жизнь, и я с ней не расстанусь.

— Но это — колдовство и обман! Ты не принцесса эльфов, ты — моя мать! Ты должна быть со мной, ведь у меня больше никого нет!

— Я очень рада быть с тобой! — Королева снова обняла ее. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной здесь. Подумай, что ждет тебя в Клохе — только работа и работа, больше ничего. Ты даже замуж не сможешь выйти, потому что у тебя нет никакого приданого и к тому же ты полукровка. А здесь я найду тебе почтенного жениха, богатого и знатного, у которого уже есть дети от первого брака. Очень многие будут счастливы породниться с королем Лаурином. Ты тоже не будешь стареть, навсегда останешься молода и прекрасна, как я, и мы проживем всю жизнь вместе, без забот и печалей, будем счастливы еще тысячу лет, как один день!

Голос королевы снова обрел звонкость и певучесть, глаза засверкали сапфирами, по лицу разлилось сияние.