Подобный ответ означал бы, что Гитлер видит реальность более или менее правильно, и что вне зависимости от того, какой из таких союзов он предпочтёт в будущем, с ним по меньшей мере можно "разговаривать", так как стороны будут рассуждать в одних и тех терминах и оперировать одними и теми же доводами, подкреплёнными одними и теми же слепками реальности, одними и теми же "образами". Слова на переговорах будут наполнены одним и тем же смыслом.

Несмотря на то, что дата и время встречи были согласованы, встреча между Гитлером и Черчиллем не состоялась. Гитлер на встречу в отеле "Регина" не пришёл.

И это само по себе было ответом на заданный Черчиллем Ханфштенглю вопрос.

204

Шаг за шагом политическое влияние Ханфштенгля усилиями ближних к Гитлеру людей было сведено на нет. Самым последовательным врагом, переведшим соперничество на личный уровень, был министр пропаганды Геббельс, постаравшийся, чтобы Путци был выведен из состава "аппарата". По понятным причинам всё того же личного свойства Ханфштенглю всё это приходилось не по вкусу и он, будучи вновь и вновь провоцируем, стал давать вербальный выход раздражению, чем то ли по злопамятности, то ли из женской вредности воспользовалась Юнити Митфорд, донёсшая Гитлеру, что Ханфштенгль даёт волю языку, высказываясь на темы, о которых не говорят вслух. "Путци болтает."

Гитлер как никто другой знал, что кому-кому, а уж Путци есть о чём "болтать", а потому он воспринял донос близко к сердцу, к тому же масла в огонь подлил присутствоваший при разговоре Геббельс, которого незадолго до того раскипятившийся Ханфштенгль публично обозвал "свиньёй". И троица, прикрывая некрасивые личные мотивы соображениями государственной безопасности, решила "проучить болтуна".

Ханфштенглю правительственным курьером была доставлена депеша, предписывающая ему немедленно вылететь в Испанию, где в самом разгаре была гражданская война и привезти некие срочно понадобившиеся данные, собранные находившимися в рядах мятежников немецкими корреспондентами. Ханфштенгль подчинился, хотя задание выглядело абсурдным. Однако, стоило только самолёту оказаться в воздухе, как командиром экипажа до сведения Ханфштенгля было доведено, что по личному приказу фюрера пилотам поручено сбросить его на парашюте за линией фронта в тылу республиканцев, где он должен заняться разведдеятельностью. Реакцию Ханфштенгля легко можно себе представить. Время, которое самолёт находился в воздухе, примерно соответствовало времени полёта до Испании (позже выяснилось, что самолёт кругами летал над территорией Германии), а потом командир экипажа сообщил впавшему в отчаяние Ханфштенглю, что он решил ему помочь и сообщит в Берлин о неполадках с двигателем и необходимости аварийной посадки во время которой пилоты дадут Ханфштенглю возможность сбежать. Когда же самолёт приземлился и державшийся за сердце и не знавший чего ему ещё теперь ожидать Ханфштенгль вышел наружу, то обнаружилось, что самолёт сел в аэропорту Лейпцига. "Ха-ха-ха!"

"It’s all a joke!"

"Isn’t it funny, stupid?"

Многие считают, что у Гитлера не было чувства юмора. Это не так, оно у него, конечно же, было, только несколько своеобразное. Ну и не нужно быть выпускником Гарварда, чтобы сообразить, что шутникам только позволь шутить, а там за первой шуткой последует вторая, а вторую сменит третья и каждая следующая шутка будет смешнее предыдущей. А потому Ханфштенгль, не пытаясь объясниться с шутниками и даже не заезжая домой, отправился на железнодорожный вокзал (самолёты его отныне пугали) и взял билет до Цюриха, откуда уехал Ленин, так что одно местечко там точно освободилось.