Но у людей креативных есть один недостаток - они в своих мыслях витают слишком высоко, они слишком "не от мира сего". И мир сей, который тяготит к материи, норовит духу отомстить. Так вот и получилось, что Ханфштенгль своими пусть и ненавязчимыми поучениями, но начал вызывать в Гитлере раздражение и чем дальше, тем большее, ну сами посудите - данная в ощущениях реальность подсказывала ему, что сегодня он канцлер всея Германии, а при взгляде на Ханфштенгля в голову лезли неуместные мысли про вчера, когда этот человек подсказывал какого цвета нужен галстук и мягко намекал, что с думами о судьбах Германии плохо вяжутся дырявые носки.

Кроме того, роль, которую пытался играть Ханфштенгль, делала его прямым конкурентом человека по имени Геббельс. И по понятным любому из нас причинам Ханфштенгль Геббельсу не нравился. И не нравился тем больше, чем лучше он играл на фортепьяно и других изобретениях человеческого гения. Да и вообще чем выше поднимался Гитлер, тем теснее сплачивались вокруг него люди, считавшие, что главное это не "умствование", а личная лояльность и готовность строчить от пуза веером. Это "опрощение" политики является процессом естественным и происходит оно всегда, но происходит не везде. Этого не произошло в Англии, а сегодня не происходит в Америке, к причинам мы вернёмся в дальнейшем, а сейчас нас ждут Ханфштенгль и сёстры Митфорд.

Удар мизерикордией Ханфштенглю нанесла Юнити.

Зачем? Ну, он занимал ту же нишу, что и она. Они были друзьями (в прямом смысле этого слова) Гитлера. Ревность одного друга к другому? Может быть. Тем более, что друг Ханфштенгль, будучи мужчиной, имел когда-то неосторожность представить Гитлеру подругу Юнити, которая была женщиной. И женщина к этому эпохальному событию подготовилась так, как обычно готовятся женщины, а мужлан Ханфштенгль, обладавший, между прочим, безупречным вкусом, затёр Юнити в уголок, достал из нагрудного кармашка крахмальный платочек и, несмотря на бурные женские протесты, удалил с лица Юнити чрезмерную косметику, так как по мнению Ханфштенгля Валькирия должна была быть похожей на Валькирию, а не на… Ну, вы сами понимаете. Гитлер, узнав позже об этой истории, хохотал, но Юнити Валькирии Митфорд было не до смеха. "Нахал!"

А между тем, смех смехом, а положение Юнити укрепилось до такой степени, что на Олимпийских Играх в Берлине ей была выделена личная ложа, когда приключился "аншлюс", то Юнити появилась на балконе в Вене в свите фюрера, Юнити было предложено выбрать себе по вкусу одну из четырёх предложенных квартир в Мюнхене (до этого она жила в доме сестры Ханфштенгля, кто как не друг поможет с квартирным вопросом), Юнити занеслась так высоко, что даже составила для Гитлера именной синодик, где перечислялись влиятельные британцы, одни из которых могли бы быть Гитлеру полезными, а от других ему предлагалось тем или иным способом "избавиться". Напомню, что список составлялся приехавшей в Германию с визитом и застрявшей там на пять лет восторженной английской девицей двадцати двух лет от роду.

203

Со старшей сестрой Юнити дело обстояло немножко по-другому. В 1936 году Диана добилась от вождя британских фашистов Мосли официального оформления отношений. Свадьба была сыграна в Берлине, гостей на торжестве было всего шесть человек, но скромность празднества с лихвой компенсировалась присутствием Геббельса и вождя германской нации Гитлера, подарившего молодожёнам свой собственный портрет в серебряной рамке. Диана Митфорд, переставшая быть Дианой Гиннесс и вошедшая в историю под именем Дианы Мосли была особой менее, чем её младшая сестра, увлекающейся, что автоматически предполагало и трезвость взлядов. И если Юнити нравилось всё возвышенно-духовное, то Диана Мосли ожидала, что как жизнь, так и Гитлер с Германией способны дать лично ей и Британскому Союзу Фашистов что-то более зримо-осязаемое, профинансировав создание в Англии фашистской радиостанции, которая несла бы свет истины томящимся под гнётом плутократов трудящимся.