Эмма Дарси. Дверь в Зазеркалье
Глава ПЕРВАЯ
Решение сделать остановку в Париже пришло неожиданно. Кристи про себя назвала свой порыв «ностальгической данью» Бетти и Джону, в глубине души понимая, что это на самом деле лишь стремление уменьшить чувство вины перед покойными приемными родителями за то, что она намеревалась сделать в Женеве. Теперь им неведомо чувство обиды или предательства, а в ее сердце навеки останется их любовь и доброта. Смахнув слезы с ресниц, Кристи вышла из такси и пристально посмотрела на величественный фасад отеля «Soleil Levant». Построенный в стиле ренессанс, этот отель, один из самых престижных в Париже, был расположен в фешенебельном районе между Елисейскими Полями и Тюильри. Наверняка даже самая скромная комната здесь обойдется в кругленькую сумму, которая пробьет брешь в ее тщательно спланированном бюджете. Но Кристи заставила себя не огорчаться по этому поводу — воспоминания о двух дорогих ей людях были важнее денег. Более сорока лет назад Бетти и Джон Холлоуэй провели в этом отеле свой трехдневный медовый месяц. Это был самый экстравагантный поступок в их жизни, со временем превратившийся в легенду. Бетти много раз рассказывала об этих трех романтических днях, но когда, разбирая вещи после смерти Джона, человека сдержанного и отнюдь не романтичного, Кристи обнаружила в них старую открытку с видом отеля, она не смогла сдержать слез. И сейчас Кристи здесь, чтобы отдать последнюю дань прошлому и открыть новую страницу своей жизни. Именно с этой целью она направлялась в Женеву. Бетти и Джон Холлоуэй, ее приемные родители, относились к ней как к родной дочери. После их смерти Кристи решила выяснить, кто же ее настоящие родители, для чего и ехала в Женеву, в главный офис Красного Креста. Кристи чувствовала, что после смерти Джона в ней сломался какой-то стержень. Она бесцельно дрейфовала по жизни, ничего не делая, ни к чему не стремясь. Но теперь настало время снова взять свою жизнь под контроль, унять тоску, причину которой Кристи и сама не могла понять, определиться с будущим. Конечно, она могла бы вернуться к своей профессии медицинской сестры, но только не сейчас. Долгие месяцы заботы о тяжело и безнадежно больном Джоне истощили ее физически и эмоционально. Что ж до мужчин… У нее никого не было с тех пор, как Тревор оставил ее. Впрочем, она и не винила его — слишком много отмененных свиданий и несостоявшихся встреч. Он не смог или не захотел понять ее самоотверженной заботы об отце. Да и любила ли она Тревора? Можно ли вообще назвать это чувство любовью? Просто это был ее первый и последний опыт взаимоотношений с мужчинами. Поначалу ей не хватало его, но на первом месте был Джон, угасающий от болезни и от тоски по незадолго до этого умершей Бетти. Она была в неоплатном долгу перед своими приемными родителями, поэтому ей даже в голову не приходила мысль отказать Джону в поддержке и утешении. И что теперь? Ей двадцать восемь лет. У нее нет семьи, нет близкого друга, нет работы. «Soleil Levant»… «Восходящее солнце»… Красивое название. Кристи направилась к входу в отель, и здесь произошел неприятный и необъяснимый инцидент. Швейцар, закончив разговаривать со стильно одетой парой, выходившей из отеля, заметил ее приближение. Доброжелательное выражение исчезло с его лица так быстро, что Кристи даже споткнулась. Пристальный взгляд швейцара привел ее сперва в смятение, а затем озадачил и испугал. В чем дело? Что-то не так с ее одеждой? Ее голубые джинсы и защитного цвета куртку нельзя было назвать изысканной одеждой, да и удобные кроссовки были довольно поношенными, но в целом это была универсальная форма одежды большинства современных путешественников. С другой стороны, Кристи понимала, что и ее одежда, и большая холщовая дорожная сумка не соответствовали ореолу богатства и классности отеля. |
