С пафосом закончил он свою речь, повернулся и тут же ушел, не дожидаясь ответной реакции отряда, мерзко улыбнувшись Олегу, опешившему от такого поворота событий.

Спустя минуту последовали первые комментарии, люди сдерживались стараясь не богохульствовать, но самые мягкие эпитеты в адрес Удава были: – мудак, сволочь, урод, тварь неблагодарная, ЛГБТэшник и прочая, прочая, прочая…

Но Олег понимал, что уже поздно, что-то менять и позориться отказываясь, что мы не похоронная команда, тоже глупо, никто сейчас не рискнет шататься в одиночку по полям и кого-то искать, а дело это неизбежное и необходимое, иначе эпидемии здесь будут как здрасте!

Да и людей нужно хоронить, а не как после Великой Отечественной войны, когда поисковые отряды находили в лесах, после 70 лет как война прошла, скелеты людей, там где их встретила смерть и никто так за все годы и не смог их похоронить по-людски, хотя ближайшие деревни были в 15–20 км.

Вот и проверим, решил для себя Олег, кто воюет за дело, а кто так, лишь бы прибиться к кому-нибудь и он опять вышел перед строем.

– Я, даю сутки на размышление, тот кто не хочет заниматься этим делом, может уйти добровольно в другой отряд, никого держать и упрекать не стану. У нас свободный отряд анархистов, у всех есть свобода воли, ну а кто останется – не нойте и не возмущайтесь. Будем выполнять свой гражданский долг, хоть нам его и навязали.

– Счетовод, предупредите об этом вновь прибывающих, – сказал Олег и ушел к себе в свой маленький кабинет внутри казармы своего отряда, заливать обиду водкой и ожидая решения своего отряда в течении суток.

Сколько же человек останется в его отряде за сутки, – гадал он, наливая себе стопку водки. Чуть позже подошли Бухало с Набатом и присоединились к нему.

Бухало в своей манере говорил: – Не переживай командир! А как мы славно набу́хали матадорам на базе, и сейчас сидим и бу́хаем и ведь славно бу́хаем. Круто командир! – А, трупы, ну что ж, они тоже когда-то были людьми и тоже как мы бухали. Ну, помянем будущую работу.

– Набат, все скрипел, – главное, чтоб священник был четким и не отлынивал, и чтоб не трус и воевать бы мог и так далее и тому подобное.

Почувствовав, что сильно опьянел, Олег решил прекратить пьянствовать и жалеть самого себя и пошел спать. Бухало, был сильно пьян, но идти спать отказался, – а по Набату вообще было непонятно, пьяный он или трезвый, – металлург же, по пояс луженный.

Утро выдалось хмурое и нерадостное, по крайней мере, для Графита, а для остальных, очень даже ничего. Возле казармы галдели и ругались анархисты, матеря, начальство и друг друга. Умывшись и сходив позавтракав Олег, решил построить отряд перед обедом.

Тут к нему неожиданно зашел Счетовод и помявшись у входа, уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, когда Олег прервал его. – И ты Брут, – напрямую спросил он у него.

– Что? – Нет! – То есть, да, – догадавшись по смыслу, что от него хочет Олег. – То есть нет!

Олег недоуменно посмотрел на Счетовода. Тот, все-таки смог избавиться от стыда и сказал: – Я хотел бы остаться в отряде, но хоронить не могу! Я… Мне… В общем мне плохо становиться и жить не хочется. В бою, да – не страшно. А так… извини! Я все буду делать, а искать и хоронить – не могу!

Олег, уже изучил Счетовода, очень скромного человека из интеллигентной семьи. Математик по образованию, он был высоким, немного худосочным мужчиной 29 лет с резкими, но не злыми чертами лица и преподавал в институте.