— Бифуркации, — сказал я. — Это когда стоишь перед выбором и не можешь решиться. Можно поступить так, но можно иначе. А от выбора зависит, как будешь жить дальше.

— Примерно.

— А при чем здесь…

— Гомеопат? Ну, как же…

— Нет, с гомеопатом я понял. Минимальное воздействие, и ты принимаешь решение, которое нужно. Не тебе нужно, а тому, кто на тебя этими гомеопатическими средствами воздействовал.

Тетя Женя неожиданно оттолкнула мою руку, отодвинулась в кресле и посмотрела на меня… странно посмотрела — то ли я сморозил глупость, то ли, наоборот, сказал гениальное, чего она от меня совсем не ждала.

— Я что-то не то…

— Наоборот, — сказала тетя Женя. — Именно то. Даже я не сразу поняла ход его мыслей, а ты ухватил. Странно.

Тетя Женя не могла представить, что кто-то способен понять ход мыслей ее мужа лучше и правильнее, чем она сама.

— Коля сказал… Не помню точно, но смысл был такой: не станет он глотать эти шарики, потому что не хочет, чтобы его мозг выполнял указания этого… не могу вспомнить фамилию.

— Шандарин, — сказал я.

— Да! Ты-то откуда знаешь? — удивилась тетя Женя.

— Элементарно, Ватсон, — пробормотал я. — Рекламу Шандарина по ящику показывали так часто, что не запомнить было невозможно. И адрес он называл: Теплый Стан, да.

— Вот видишь, — сказала тетя Женя, — а я и не знала про эту рекламу, я только наших слушала, из института, кто у него лечился. Да, Шандарин. Коля почему-то решил, что гомеопат выписывает шарики не только для того, чтобы лечить, но и для того — может, даже в большей степени, — чтобы навязать пациенту свою волю.

— Зачем? — не понял я, хотя сам же высказал эту идею.

— Не знаю. Я решила, что у Коли… ну…

— Да, понимаю, — быстро сказал я, чтобы тете Жене не пришлось заканчивать неприятную для нее фразу.

— Я тогда очень внимательно смотрела все, что он записывал. На бумажках, в тетрадях, в компьютере, кому какие письма писал… Наверно, это нехорошо, но я должна была знать, о чем он думал, чего хотел… Мы мало разговаривали, после болезни Коля стал молчаливым, раньше он был не такой, и меня это очень беспокоило.

— То есть, — уточнил я, — пароли вы уже давно знаете.

— Конечно. Коля их, кстати, дважды менял и адреса менял тоже, но он не придумывал сложных паролей, так что мне хватило пары дней, чтобы…

— И вы все читали.

— Все.

— Хорошо, — сказал я. — И — ничего?

— Ты имеешь в виду — о его последнем решении? Ничего. Он писал о подготовке экспедиции, как он рад поездке, хотел проветриться, я потому его и отпустила, что по записям видела: Коля вполне адекватен, на рожон лезть не собирается, а отдых на свежем воздухе ему и врачи все время советовали.

— И все-таки…

— Да, — печально сказала тетя Женя. — Он всех провел. И меня. Догадался, наверно, что я все читаю?

Мог догадаться, конечно. Наверняка догадался — о записной книжке, которую «расколол» Новинский, тетя Женя не знала. Или? Если читала и эти письма…

— Вернемся, — вздохнул я. — О чем он на самом деле думал? Чего мог хотеть? При чем здесь минимальные воздействия и разноцветные таблетки?

— Таблетки точно ни при чем, — сказала тетя Женя.