— Чего же ты сразу не предупредил? — спросил Вася. — Я бы раньше начал запоминать…

— Всё на дядю надеешься? — заметил Санька. — А сам-то, сам-то? До чего же вы с Крылышкиным похожи! Зачем тебе даны глаза и руки?

— Чтобы держаться за раму велика.

— Уж это точно! — засмеялся Санька. — Люблю тебя, Васька, за откровенность! Эх, если бы руки пригодились тебе и для другого. Что из тебя получится? Нельзя быть таким робким…

— А вот Эдька… Он не робкий… Значит, из него что-то получится?

— Да что про него говорить! — рассердился Санька. — Он и быть никем не хочет… Всю жизнь будет ловчить, надувать, и ничего ему больше не нужно.

— Зато сколько он книг прочёл, — слегка поддел Саньку Вася, — наверно, больше тебя…

— Другие от книг становятся лучше, а он? Всё он делает для себя, хочет, чтобы весь мир вертелся вокруг него. Только ему должно быть хорошо, а на остальных наплевать! И на тебя, и на меня… На всех! Плевать вон с той высоченной сосны!

— А почему он такой, Сань?

— А ты как думаешь?

— Я? — чуть растерялся Вася. — Да никак… Не могу понять, и всё.

— А ты попробуй! Сам думай! А то всё живёшь и думаешь, как мама с папой велят, за их спину прячешься…

Это уж он слишком. Раззадорить, наверно, хочет.

— А ты знаешь, какой Эдька бывает нечестный? — начал Вася и подробно рассказал, как тот выдал себя за него, Васю, как без зазрения совести взял себе чёрный пистолет.

— А ты что, и не пикнул, и рта не раскрыл? — не поверил Санька.

— Да неловко было. И ничего такого я не сделал, только удочку протянул ему…

— Трижды слюнтяй ты — вот кто! — заорал Санька. — Таких, как Эдька, учить надо! Носом совать куда следует! Спесь и нахальство сбивать! А ты? — Санька весь клокотал от негодования, и Вася уже пожалел, что завёл об этом разговор.

— Сань, а кем ты будешь? — спросил Вася через несколько минут.

— Спроси что-нибудь полегче… — ответил Санька, помолчал, безостановочно вертя педали, потом сказал: — Неплохо бы придумать приборчик, который точно предсказывал бы землетрясения и помогал людям жить: направил стеклянный глаз на робкого, скучного человека, нажал кнопку — и человек стал совсем другой: храбрый, преданный, умный, весёлый… Да разве придумаешь такой приборчик? Бред, да и только! Если бы всё было так просто…

— А что ты будешь делать, когда вырастешь? — не отставал Вася.

— А я и сейчас не маленький! А когда буду ещё больше и ни от кого не буду зависеть, стану жить как хочу: в технический пойду или в университет или стану простым работягой — тоже ведь дело. Главное, чтобы нечестные, лодыри и лжецы боялись тебя и испарялись при твоём появлении, как вот эти капли росы от солнца. Люди должны жить по правде, хорошо и весело…

Вася молчал. Он был рад, что наконец-то выбрался в такую даль с Санькой, слушает такие взрослые и умные речи его, чувствует на щеке и шее его горячее дыхание, весь подчиняется упругой и весёлой силе его ног, упёршихся в педали.

Надолго ли их дружба? Разве Саньке так уж интересно с ним?

Нет, не надолго. И от предчувствия, что всё это когда-нибудь — и, кажется, очень скоро — кончится, оборвётся, Васе стало грустно. Когда грусть немножко прошла, он спросил:

— Сань?

— Ну чего тебе? Надоел ты уже своими вопросами, — сердито проворчал Санька.