– Чудесно. Судя по всему, мы идем в Букингемский дворец. Не надеть ли мне бриджи?

– Почти. Не в Букингемский, но во дворец. Точнее, в “Палас”.

– Неужели на премьеру?

Она в восторге кивает головой.

– Но как...

– Прошу тебя, одевайся скорее. Я все расскажу тебе за ужином. Разве не чудесно?

Так вот как это могло быть. А сегодня утром они бы весело обсуждали вчерашнее представление. “Тебе понравилось, как он...” – “А самое лучшее – это было...” – “Забавно: критики никогда не замечают того, что бросается в глаза всем...” И вдруг он говорит: “Знаешь, я подумал... Давай пойдем со мной на репетицию?.. Ну, конечно, никто не возражает. Они будут только рады увидеть тебя. А если захочешь, пригласим кого-нибудь на ленч”.

Что ж, скажу все это сейчас. Это очень просто. Сейчас!

И Реджинальд понял, что не может. С чего начать? Вчерашний вечер прошел, забыт, глупо ворошить все снова; и, однако, он чувствовал, что они не могут весело и счастливо вместе отправиться в город, пока дух этого вечера еще не изгнан и витает между ними. А если она так безмятежно спала, для нее, быть может, это не слишком важно. Она вряд ли поймет, о чем идет речь, подумал Реджинальд с горечью.

– Налить тебе еще кофе?

– Да, пожалуйста.

Момент упущен. Если он не извинился сейчас, значит, не извинится никогда. Я веду себя как капризный ребенок, подумал он, и сам это чувствую, я вижу себя со стороны и презираю, но ничего не могу поделать. Если я начну извиняться, она скажет: “Я про это уже забыла”.

– Ты идешь в театр, дорогой?

Глупый вопрос. Она прекрасно знает, что да. Она говорит это, чтобы казалось, что он зря тратит время, посещая репетиции, чтобы дать ему понять, насколько никому не нужны его хождения в театр, чтобы он чувствовал себя неловко, разговаривая там с другими женщинами.

Что можно на это ответить? Он думает:

Если муж терпеть не может жену, он ответит самым ледяным тоном: “Да, разумеется”.

Если муж любит жену, он радостно скажет: “Да, но только ты пойдешь со мною. Ладно?”

– Ты идешь в театр, дорогой?

– Да, разумеется, – отвечает Реджинальд самым ледяным тоном.

Миссис Стоукер любит миссис Уэллард и считает ее самым красивым созданием, когда-либо переступавшим порог ее кухни. К тому же это Приличная Женщина, из тех, кто не злоупотребляет помадой и не занимается пустою болтовней. Они приветствуют друг друга улыбками и начинают обсуждать дневное меню, Сильвия – опершись о кухонный стол, миссис Стоукер – приставив к животу грифельную дощечку, на которой записывает названия блюд. Они приходят к согласию относительно того, как следует кормить мистера Уэлларда, но расходятся во мнениях относительно питания миссис Уэллард.

– Разве это обед? – мрачно произносит миссис Стоукер. – Вот мое мнение: хорошая еда еще никому не повредила.

– Мне никогда не хочется плотно обедать, – отвечает Сильвия.

– Вы и на завтрак съедаете не больше воробья, – замечает миссис Стоукер, – обыкновенного воробья. Но, по правде говоря, выглядите вы прекрасно.

Сильвия начинает рассказывать о вчерашней премьере. Миссис Стоукер в жизни не переступала порога театра. Ее отец порвал с театром в один прекрасный вечер, когда, вернувшись домой слегка навеселе, с радостью обнаружил, что жена покинула его ради дрессировщика слонов, который выступал с номером в местном мюзик-холле. Но его мужская гордость была задета. Выследить беглецов, путешествующих в компании трех слонов, не составило труда, и погоня мистера Багсуэрти увенчалась успехом, чего нельзя было сказать о попытке покарать соблазнителя.