Как так получилось? Об этом лучше многих мог рассказать посол Италии, Франческо Галсеран де Льорис и де Борха.  Мог, но не стал бы по давней причине держать язык за зубами в тех случаях, когда неоднозначные речи мог услышать кто-либо из числа тех, кому слышать этого не стоило. Зато доволен был Франческо Борджиа так, что даже не пытался скрывать очевидное. Улыбался, шутил, одаривал посольских и особенно тех красавиц, с которыми забавлялся в своих покоях. Щедро одаривал, поскольку знал, что после выполненных пожеланий Его Величества Чезаре I воздаяние последует пусть и не стократное, но вполне достойное содеянному. Скупостью король Италии сроду не отличался.

Что произошло, к чему именно он сумел приложить руку? О, тут была интрига, достойная не этого удалённого от Вечного Города государства, пусть и стремительно набирающего силу, а тех мест, где он вырос. Сплести воедино случившееся в прошлом, добавить намерения, озвученные в настоящем, а потом перекинуть мостик к будущему и показать получившуюся картину в должном свете тому, кто обладал тут властью. Так показать, чтобы раздуть из постоянно теплящихся в душах коронованных особ углей опасений за собственную безопасность настоящий пожар. Пожар, пламя которого способно быстро и без остатка поглотить тех, кто осмелился покуситься на главное – власть. Дальний родственник итальянского короля благодарил небеса, что в сплетённой им паутинной ловушке лжи почти не было. Материалом стала правда, пусть показанная «правильным» и наиболее впечатляющим образом. А ещё поддержка тех, кто имел вес при дворе Ивана III и был жизненно заинтересован в успехе его, Франческо, затеи.

А началось всё с того, что ища возможность «утопить « влияние Софьи Палеолог и, соответственно, её детей как будущих наследников, Франческо Борджиа вспомнил о главной потере Ивана III – смерти его сына, Ивана Молодого. Пусть она и случилась более пяти лет тому назад, но в таких делах срок особого значения не играет. Особенно в тех случаях, когда смерть ни разу не естественная, а последовавшая от яда. В том случае яд был дан вместе с лекарством, но яд грубый, довольно примитивный, действие которого никак нельзя было выдать за естественное развитие болезни. Потому исполнитель – лечащий врач наследника московского престола, некий венецианец Леон – был пойман, попал к местным палачам и молчать оказался не в состоянии, рассказав всё, что только знал. Правда знал он немногое – лишь то, что некто неизвестный дал ему много, очень много денег, да к тому же обещал отвести подозрения, а если они всё же случатся, так помочь скрыться. Подозрения возникли, скрыться же ему никто помогать и не думал. Понятно, ведь нужен был козёл отпущения… Вот его, этого «венецианского козла» и казнили за неимением настоящих виновников. Исполнитель был мёртв, но память у Ивана III осталась, и он очень хотел добраться до убийц его старшего и любимого ребёнка.

Вот и принялся Франческо Борджиа, пользуясь словами своего коронованного родича, «копать, ища место, где собака порылась». Иными словами, идти на зловонный запах кала не материального, но духовного, исторгаемого  людьми, желающими несчастий ближним своим. Кому была прежде всего выгодна смерть наследника? Тем, кто также имел право на престол, пусть и менее весомое. Младшие дети царя Московского. Дети от Софьи Палеолог, византийки – женщины из рода тех, кто знал толк как в интригах, так и в устранении помешавших её замыслам или самим своим наличием доставляющих проблемы.  Иван Молодой был как раз из последних. И не только, поскольку даже не скрывал неприязненного отношения как к мачехе, так и к её детям.