Тут вернулся Манфред. С ним шел человек в черной одежде.

— Господин шевалье, — сказал Манфред, — это господин Флёриаль. Как я вам говорил, я почитаю его за истинного отца Жилет, да и она сама тоже.

Рагастен протянул руку. Трибуле схватил ее и произнес:

— Неужели бывают большие вельможи, что заботятся о счастье простых людей, хотя так легко и приятно их мучить?

— Господин Флёриаль, — ответил ему Рагастен, — я мог бы сказать вам, что я, пожалуй, не такой уж большой вельможа, как вы полагаете. Но я скажу просто, что сам прошел школу несчастий, привык уважать чужие скорби и смотреть на них с состраданием…

— Сударь, — взволнованно сказал Трибуле, — кто бы вы ни были, у вас большое сердце. Честное слово, позвольте мне смотреть вам прямо в лицо: это не часто бывает…

— Что ж, пошли! — улыбнулся Рагастен.

Все трое немедленно двинулись в путь, а за ними шел Спадакаппа.

— Так вы говорите, — спросил Трибуле, — что кто-то может мне рассказать, что с Жилет?

— Вы все увидите, — ответил Рагастен.

Дальше они шли молча и дошли до улицы Сен-Дени.

Ворота во двор были отперты. Рагастен побледнел и бросился к подъезду: он был тоже открыт!

— Боже! — воскликнул он. — Тут случилась какая-то беда! — Он кинулся на лестницу и с тревогой стал звать: — Беатриче! Беатриче!

— Я здесь! — откликнулась Беатриче.

Она появилась на лестничной площадке точно так же, как недавно перед королем. Рагастен с облегченьем вздохнул.

Манфред и Трибуле, ничего не понимая, пошли вслед за ним. Все вместе вошли в ту залу, где побывал Франциск I.

— Дорогая моя, — сказал Рагастен, — познакомьтесь с господином Флёриалем и господином Манфредом.

Беатриче долго, внимательно посмотрела на юношу, потом перевела страстно вопрошающий взгляд на шевалье.

Рагастен печально покачал головой.

«Это наш сын?» — спрашивал материнский взгляд.

«Нет», — отвечал жест отца, и глаза Беатриче наполнились слезами.

Но собственное горе тотчас улеглось в этой великой душе, теперь она думала только о горе Манфреда и Трибуле.

Она поняла, зачем их привел Рагастен.

— Господа, — сказала она, — я вас уже знаю. Вы, господин Флёриаль — самый лучший, самый заботливый из отцов… А о вас, господин Манфред, мне много рассказывали, почти что не зная вас…

— Сударыня… — невнятно выговорил Трибуле, оглядываясь, словно ожидая увидеть сейчас Жилет.

Что же до Манфреда — юноша, бестрепетно и беззаботно стоявший под дулами королевских аркебуз, трепетал и готов был лишиться чувств.

— Господа, — сказала Беатриче, — будьте отважны, будьте тверды, будьте, словом, мужчинами. У меня для вас печальная весть…

— Жилет?! — воскликнул Рагастен.

— Ее похитили.

— Жилет была здесь! — вскричал Трибуле.

— А вы разве не знали?

— Увы! — сказал Рагастен. — Я хотел устроить им сюрприз.

— Сударыня! Сударыня! — вскричал наконец и Манфред. — Заклинаю вас, расскажите! Может быть, мы еще успеем ее нагнать… Когда это случилось?

— Около половины двенадцатого — стало быть, часа два назад.

— Вот почему двери отперты! — воскликнул Рагастен.