— Я хочу говорить с фараоном. Разве я не имею права обратиться к нему? Или присутствовать на собственном суде?

— Ты можешь надиктовать прошение Великому, — ответил царевич. Он начал заворачивать банку, стараясь не коснуться ее. — Завтра я пришлю к тебе писца. Но ты знаешь египетские законы, Ту. Тебя могут судить и в твое отсутствие. Все доказательства будут заслушаны, и фараон желает, чтобы они были заслушаны должным образом. Ты можешь не беспокоиться на этот счет.

— Что с моим имуществом?

— Оно уже здесь за дверью.

— А Дисенк? Она тоже за дверью?

Она предала меня, но я еще надеялась, что это было связано со страхом слабого существа перед могуществом власти, и хотела, чтобы в этом ужасном месте мне прислуживали знакомые руки. Но царевич снова покачал головой:

— Она обратилась с прошением к Хранителю дверей позволить ей вернуться к прежней хозяйке, сестре прорицателя, госпоже Кавит. Ее просьба была удовлетворена.

— Итак, я потеряла все. — Я страшно хотела, чтобы он ушел, чтобы я смогла поплакать наедине с собой, но мне нужно было сказать кое-что еще. — Что, если я скажу тебе, мой господин, что меня использовали очень могущественные люди, которые желают видеть твоего отца мертвым, чтобы посадить на трон своего ставленника? Что, если я назову их?

Он заинтересовался:

— Так назови их имена, госпожа. Уже поздно, и я голоден. И ты можешь предоставить мне доказательства их предательских замыслов?

Я умолкла, сраженная наповал. Конечно, я не могла предоставить ему никаких доказательств! Они для этого были слишком осторожны.

Когда я оглядывалась назад, на месяцы, проведенные в гареме, в доме Гуи, когда вспоминала людей, с которыми я встречалась, их вопросы, уроки Кахи, рассказы Дисенк о ее жизни в доме верховного жреца и каким образом Гуи добился, чтобы фараон обратил на меня внимание, мое место во всех этих событиях стало вдруг совершенно ясным. Я посмотрела на все другими глазами. До этого я думала, что рука судьбы милостива. Я верила, что, случайно попав в поле зрения Гуи, и я постепенно стала играть все большую роль в его жизни благодаря его медленно расцветавшей любви ко мне, но на самом деле я изначально была приглашена на главную роль — роль ничего не подозревающей жертвы, на которую делалась ставка в процессе занявшего много сил и времени заговора.

Он провалился, следовательно, я стала не нужна. И от меня нужно было избавиться, чтобы заговорщики могли разработать лучший план. Как часто они повторяли свои попытки, всегда предусмотрительно заметая следы, чтобы обезопасить себя? Как часто они терпели неудачу? Они были изворотливыми, терпеливыми людьми и, похоже, не делали непоправимых ошибок. После того как они избавятся от меня, они начнут все сначала и с чистого листа.

Неудивительно, что Паибекаман сохранил банку! Для них было бы лучше, чтобы фараон умер, но даже в этом случае мне бы не удалось спастись, чтобы не стать угрозой для их будущего, в которое они всегда смотрели с безграничной предусмотрительностью.

— Я смогу назвать их, мой господин, — сказала я, — но я ничем не смогу подтвердить свои слова.

— Тогда я желаю тебе спокойной ночи. — Он прошагал к двери и резко окликнул стражника. Не взглянув в мою сторону, царевич вышел, и остальные последовали за ним, Каро мельком улыбнулся мне на прощание.

Едва они исчезли в сгущающемся сумраке, как вошла служанка с горящей лампой в руках.