Элиза же буквально кипела от гнева. Перепалка с капитаном для нее все еще не закончилась, и время от времени она продолжала отпускать в его адрес ругательства и проклятия.

Тем временем на палубу уже высыпали моряки из подвахтенной команды, удивленные внезапной остановкой судовой машины. Часть из них столпилась у левого борта, жестикулируя и взволнованно переговариваясь. Мешанина из французских, арабских и берберских словечек доносилась до ушей женщины. Помощник штурмана, перебросившись парой фраз с матросами, также бросился к левому борту.

– Что тут происходит? – спросила у него Шарлотта.

– Матросы утверждают, что видят второй маяк. Прямо по курсу, видите?

Девушка присмотрелась: и действительно, впереди горел еще один проблесковый огонь – таких же размеров и на таком же расстоянии, что и первый. Ей пришлось несколько раз взглянуть то на один, то на другой, чтобы окончательно убедиться, что она не ошибается.

Внезапно кто-то крепко схватил девушку за руку.

– Идем отсюда, – горячо зашептала ей на ухо Элиза. – Быстрее!

– Куда ты собралась?

Элиза указала в темноту над морем.

– Видишь, они приближаются! Вскоре «Калипсо» будет атакована. Нам нужно укрыться под палубой, и чем скорее, тем лучше.

– Может, заранее спустить спасательную шлюпку на воду?

– На это уже нет времени. Вниз, вниз!

– Но зачем?

– Мы должны попасть в рубку, где установлен сонар. Ее иллюминаторы находятся под водой, и оттуда открывается картина всего, что происходит в море. Гумбольдт утверждал, что это самое безопасное место на корабле. Именно там нам следует искать убежища. Рубка недалеко – вниз по трапу до самого днища судна и еще десяток-другой шагов по коридору…

32

Напрягая глаза в полной темноте, Оскар постепенно различил слабое мерцание. Красноватый отблеск становился все ярче. Сначала юноша решил, что у него начался бред, но вскоре окончательно убедился, что свет за стеклами иллюминаторов – не галлюцинация.

Источник этого света находился вне батисферы, и вскоре уже можно было отчетливо различить рельеф морского дна.

– Вы это тоже видите? – спросил Оскар.

– Еще бы! – отозвался Гумбольдт.

– Что же это такое?

– Я и сам хотел бы знать. Свечение исходит из вон той дальней расселины на дне – она по левому борту от «Наутилуса».

Оскар припал к иллюминатору. От его дыхания стекло запотело, и пришлось протереть его холодную поверхность. Расселина, о которой говорил Гумбольдт, была видна совершенно отчетливо. Красноватый свет исходил оттуда – словно в ее недрах действовал подводный вулкан. Постепенно свет усиливался, и вскоре стало видно, что все вокруг сплошь покрыто обломками множества кораблей. Сломанные мачты, рангоут и изувеченные останки корабельных корпусов усеивали скалистое дно.

– Бог ты мой! – прошептал Оскар. – Что же это такое?

– Кладбище кораблей, – ответил ученый.

– И вы считаете, что все эти корабли могли потерпеть катастрофу в одном и том же месте?

– Ни в коем случае, – проговорила Океания. – Это просто невозможно. Никакие рифы на свете не способны погубить такую уйму судов. Их давным-давно нанесли бы на карту, и моряки обходили бы это место десятой дорогой.

– Взгляните! – Рембо указал на расселину. – Мне кажется, источник света перемещается.

И действительно – тени, которые отбрасывали обломки кораблей, ползли по дну, словно стрелки солнечных часов.

Внезапно свет резко усилился.