Переход с теплого солнечного света в холодную тень и жутковатое эхо шагов под черными сводами усилили тревогу Аша. Оглянувшись через плечо на огромные ворота, в проеме которых виднелся город, нежащийся в знойном мареве, он почувствовал искушение пуститься наутек. Внезапно у мальчика возникло ощущение, будто он входит в тюрьму, откуда нет пути назад, и если не убежит сейчас, сию же минуту, то навсегда потеряет свободу, друзей, счастье и всю свою жизнь проведет за решеткой, как говорящий скворец в клетке над дверью гончарной мастерской. Это была новая и пугающая мысль, и Аш задрожал словно от холода. Но проскочить мимо стольких часовых представлялось делом нелегким, и будет унизительно, если его поймают и приволокут во дворец силой. Кроме того, мальчику хотелось увидеть все, что находится внутри Хава-Махала: никто из его знакомых никогда не бывал в крепости, и ему будет чем похвастать перед друзьями. Но о том, чтобы остаться здесь и работать на ювераджа, он даже думать не желает, и они сильно ошибаются, если полагают, что сумеют его заставить. Он перелезет через стену и вернется обратно в город, а если за ним опять придут, тогда они с мамой убегут подальше отсюда. Мир велик, и где-то далеко в горах укрыта их долина – безопасное место, где они заживут в свое удовольствие.

Тоннель круто повернул направо и вышел в открытый внутренний дворик, где находились еще несколько часовых и еще несколько старинных бронзовых пушек. Ворота на противоположной стороне вели в широкий четырехугольный двор, где в тени чинара стояли на привязи два слона раджи, а десяток болтающих женщин стирали белье в зеленой воде каменного водоема. За двором возвышалась громада дворца – фантастическая мешанина стен, парапетов с бойницами, деревянных балконов, украшенных резьбой окон, стройных башенок и резных галерей, которую от наблюдателей в городе почти полностью заслонял наружный бастион.

Никто не знал, когда была основана эта крепость, но, если верить легенде, она противостояла войскам Сикундара Дулкхана (Александра Великого), когда молодой завоеватель вторгся в Индию через северные перевалы. Однако главная часть современной цитадели была возведена в начале пятнадцатого века неким атаманом разбойников, которому требовалась неприступная твердыня, чтобы совершать из нее налеты на плодородные земли за рекой и возвращаться обратно в случае опасности. В нынешние дни она носила название Кала-Кила – Черная крепость, но не из-за цвета (ибо была построена из твердого серого камня, составлявшего пласт обнаженной скальной породы, на котором она стояла), а из-за своей репутации, в высшей степени темной. Вождь раджпутского племени, впоследствии захвативший данную территорию, значительно расширил крепость, а его сын, построивший обнесенный стеной город на равнине внизу и ставший первым раджой Гулкота, превратил Кала-Килу в огромную, пышно украшенную королевскую резиденцию, благодаря своему расположению на значительной высоте получившую название Хава-Махал – Дворец ветров.

Нынешний раджа жил именно здесь, среди обветшалого великолепия затейливого лабиринта залов, украшенных персидских коврами, пыльными портьерами с золотым шитьем, настенными орнаментами из нефрита или чеканного серебра со вставками из рубинов и необработанной бирюзы. Здесь же, в королевских покоях занана, за сквозными деревянными ширмами, отделявшими приемный зал от полного роз фруктового сада, обитала рани Джану-Баи – ее соперница, фаранги-рани умерла от лихорадки (хотя иные считали, что от яда) прошлым летом. А в беспорядочном лабиринте комнат, занимавших целое крыло дворца, проводил свои дни маленький юверадж, более известный под своим «молочным» именем Лалджи, в окружении толпы слуг, мелких чиновников и прихлебателей, приставленных к нему отцом.

Когда Аша провели к нему через многочисленные коридоры и прихожие, наследный принц Гулкота сидел с поджатыми ногами на бархатной подушке и дразнил взъерошенного какаду, который имел такой же мрачный и сердитый вид, как его мучитель.