|
Вчерашний великолепный парадный костюм уступил место узким муслиновым шароварам и простому полотняному ачкану, и в таком наряде мальчик выглядел гораздо младше, чем вчера, когда восседал на белом жеребце в середине процессии. Накануне он был истинным принцем с ног до головы, причем головы, увенчанной лазурным тюрбаном с высоким плюмажем и сверкающей алмазной застежкой. А теперь он был просто маленьким мальчиком. Пухлым бледным ребенком, который казался не старше, а младше Аша на два года и был не столько сердит, сколько испуган.
Именно последнее обстоятельство успокоило и ободрило Аша, еще минуту назад объятого благоговейным трепетом. Он тоже порой искал спасения от страха за показным раздражением и потому сразу узнал чувство, явно скрываемое ювераджем от скучных взрослых, находившихся в комнате. Внезапно он проникся симпатией к будущему радже Гулкота. И почувствовал острое желание принять его сторону против толстокожих взрослых, которые кланяются столь почтительно и говорят такими фальшивыми льстивыми голосами, но сохраняют при этом холодное и хитрое выражение лица. Вид у них не особо дружелюбный, подумал Аш, украдкой рассматривая присутствующих. Все они были слишком толстыми, холеными и самодовольными, а один из них – богато одетый щеголь с красивым порочным лицом, носящий бриллиантовую серьгу в одном ухе, – демонстративно приложил к носу надушенный платок, словно испугавшись, что этот городской щенок принес с собой запах нищеты и конюшен. Аш отвел от него глаза и низко поклонился его высочеству, поднеся сложенные ладони ко лбу, как требовал обычай, но при этом взгляд у него был дружелюбным и заинтересованным, и юверадж несколько просветлел лицом. – Оставьте меня, – приказал юверадж своим придворным, отсылая их прочь повелительным взмахом царственной длани. – Я хочу поговорить с этим мальчиком наедине. Щеголь с бриллиантовой серьгой низко наклонился к нему, схватил за руку и принялся горячо шептать что-то на ухо, но юверадж вырвал руку и громко и сердито сказал: – Ты болтаешь вздор, Биджу Рам. Зачем ему нападать на меня, если вчера он спас мне жизнь? Вдобавок он не вооружен. Ступай прочь и не дури. Молодой человек отступил назад и поклонился с покорной почтительностью, которая никак не вязалась с мерзким выражением, внезапно появившимся у него на лице. Аш был немало изумлен, поймав на себе взгляд, исполненный лютой злобы, совершенно несоразмерной с пустячностью повода. Очевидно, Биджу Рам не обрадовался полученному выговору и счел Аша повинным в пережитом унижении. Это было явно несправедливо, если учесть, что Аш не произнес ни слова да и вообще не хотел являться во дворец, коли на то пошло. Юверадж нетерпеливо махнул рукой, и мужчины удалились. Два мальчика смерили друг друга оценивающими взглядами. Но Аш продолжал молчать, и именно юверадж нарушил минутное молчание, наступившее после ухода придворных: – Я рассказал отцу, как ты спас мне жизнь, и он позволил мне взять тебя в слуги. Ты будешь получать хорошее жалованье, и я… мне здесь не с кем играть. Во дворце живут одни только женщины и взрослые. Ты останешься? До сих пор Аш твердо намеревался отказаться, но сейчас он заколебался и неуверенно проговорил: – Моя мать… я не могу бросить ее, и вряд ли она… – Это легко устроить. Она может тоже жить здесь и ухаживать за моей маленькой сестренкой, принцессой. Так значит, ты ее любишь? – Конечно, – удивленно ответил Аш. – Она же моя мать. – Понятно. Везет тебе. А вот у меня нет матери. Она была рани, ты знаешь. Настоящей королевой. Но она умерла, когда я родился, и я совсем ее не помню. Может, если бы она не умерла… Мать моей сестры Анджули тоже умерла – говорят, от порчи или от яда. Но вообще-то она была фаранги и постоянно хворала, так что, возможно, этой не пришлось прибегать к колдовству или яду или к помощи… Он осекся, быстро оглянулся через плечо, а потом проворно встал и сказал: – Пойдем отсюда. |
