— Откуда вы это взяли? Я с ними расплатился честно — смотрит на меня «честными» глазами пройдохи.

 Краем глаза замечаю, как покупатели «исчезают» из магазина. Есть такие люди, что глядя на них, сразу скажешь, соврёт, не моргнув глазом. Вот так и здесь. С одной стороны я понимаю купца. Врывается непонятно кто, весь поцарапанный в рваной одежде. Что-то из себя корчит и что-то там требует. Да пошёл он н…, а нет, пусть идёт в полицию и там доказывает. Если сможет, конечно, время-то прошло.

 Видать весь запас добра в этой поездке у меня иссяк окончательно. Я уже второй день кое-как сплю, да ещё в такой тесноте. Покушение, тупость и жадность крестьян, боль в теле от синяков, окончательно уже вывели меня из себя. Тем более я дворянин, а он купец. Так что мне ничего не грозит.

 Я бью своим тяжёлым меховым сапогом в опорную ногу купца, с его внутренней стороны ноги на изгиб. Купец медленно заваливается. Я пытаюсь добавить коленом, но промахиваюсь. Но тут же бью другой ногой в живот лежащему купцу. Он орёт, что тот кабан. Мальчишка смылся в дверь магазина. Ясно, что побежал за помощью.

 — Ты мне гад, всё до последнего зёрнышка отдашь — приговариваю я, а сам пинаю купца. Хорошо хоть вовремя спохватился и стараюсь не попасть по его лицу.

 — А ну не балуй — послышался рык в дверях, куда ввалились два амбала.

 — Пошли вон — достаю и направляю на них мариэтту.

 Они тут же исчезают, и я её прячу обратно под мышку в кобуру. Но почти за ними врывается полицейский с огромной саблей. Я хватаю ковшик с мукой и высыпаю его содержимое в лицо полицейскому. Мука тут не такая мелкая и белая как дома, а крупного помола с отрубями. Облако муки накрывает полицейского и не сильно расходится по сторонам. Но ему хватило. Он ничего не видит. Дальше ковшиком резко выбиваю саблю из его руки. Потом размахнувшись от души, врезаю полицейскому по лбу. Он всё так же не видит и не ожидал такого. Делает несколько шагов назад и падает на задницу, вызвав ещё одно мучное облако. А я добавляю ему из бочки второй раз муки.

 Поворачиваюсь к купцу, который свернулся калачиком под бочкой. Видать до него дошло, что не всё так просто.

 — Ты мне всё отдашь сука, до последней крупинки — рычу на купца.

 — Да, да — кивает купец головой, как китайский болванчик.

 — Дмитрий Иванович, не стреляйте. Надо поговорить — слышу голос Гейдеке из-за двери.

 И когда он только успел. Видать был где-то недалеко.

 — Заходите… один — но на всякий случай вытаскиваю пистолет, а ковшик беру в левую руку. Я, наверное, уже и сам не соображаю, что делаю. Просто «закусил удила», как у нас говорят.

 — Что же вы творите? — осторожно ступая, выговаривает штабс-ротмистр.

 — Да вы вообще тут обнаглели, охамели, и всякий стыд потеряли — и пинаю первый подвернувшийся мешок. Оказался с грецкими орехами, которые тут же «весело» поскакали по полу. — Вот напишу отцу в Санкт-Петербург, пусть сюда комиссию пришлёт для проверки — перевожу дух. А сам думаю, вот это меня «понесло», вконец, тормоза отказали.

 — Я же вам пообещал разобраться — качает головой Людвиг Егорович.

 — Долго собираетесь. Я сам уже во всём разобрался. Сейчас мои крестьяне поменяют зерно на складе, а вы с этим потом и разберётесь. Не устраивает — пишите жалобу. Только не забудьте, что у меня фамилия Мальцев — бросив ковшик в бочку и спрятав пистолет, иду в склад.

 — Быстро сбрасываем эту дрянь куда-нибудь и берём столько же нормального зерна — распоряжаюсь на складе, усевшись на более-менее чистый мешок.