— Преследует? Гонится на всех парах, дорогой мой. Дело в том, — Тим поглядел сначала в свой стакан, на рубиновую влагу, потом на каменную стену ресторанчика, — дело в том, что Сеп Л и не умер. Пуля только оцарапала его. Ему не просто стало лучше — он почему-то стал невероятно болтлив. Он заявил, что он человек по натуре преданный и может вынести все и вся — кроме неблагодарности.

Тим замолчал и уставился на только что вошедших в ресторанчик мужчину и девушку. Нельзя сказать, что они были хоть чем-то примечательны.

— Тим, — попросил Доулиш, — кончай молоть чепуху.

Тим глянул Доулишу прямо в глаза.

— Сеп Ли отныне — официальный обвиняемый, изобличающий своих сообщников. Он заявил, что и ты, и он с того самого момента, как Морис Гейл уехал, начали скупать краденое. И организатором был именно ты. Ты шантажом втянул его в эту историю, причем львиную долю забирал себе. Так он и заявил. Причем, как мне сообщили, звучало все это весьма и весьма убедительно. Налить еще винца?

Доулиш залпом осушил свой стакан и протянул его Тиму. Он глядел лишь на стакан, понимая, что Тим внимательно за ним наблюдает. Думал он о многом другом. Во-первых, о Фелисити — каково ей, как же ей отчаянно больно! Во-вторых, о Триветте и тех нескольких друзьях в Скотленд-Ярде: какой кошмарной должна казаться им эта история, и, тем не менее, они ничего не могут поделать! В-третьих, о Сепе Ли и его чудовищной лжи, о его готовности давать ложные показания — при этом он прекрасно понимает, что эти показания приведут невиновного человека в камеру смертников. Сеп, с его светлой саксонской кожей и темными испанскими глазами, с его сдержанными манерами — как же права была Фелисити!

— И все же, — подал голос Тим, — есть и свет в конце туннеля, старина. Пусть не яркий, но есть. — Он почувствовал, что Доулиша покинула последняя надежда. — Я имею в виду один маленький старенький домик на узенькой улочке в старой части города. А также человека, похожего на тебя, и еще Мепиту. Тот дом недалеко от порта, я тебе уже говорил?

— Говорил.

— Я смогу его разыскать, — серьезно, даже торжественно заявил Тим, однако было похоже, он сказал это только для того, чтобы хоть как-то вывести Доулиша из состояния глубокой подавленности. — Я найду этот дом с завязанными глазами, и даже если меня перед этим раскрутить на месте. Я облазил все эти старенькие улочки и тупики, и я найду его. Факт! Но мы должны быть очень осторожны. Сначала надо провести рекогносцировку на местности. Потому что полиция порой тоже работает весьма эффективно, по крайней мере, доходили до меня и такие слухи.

— Да, — согласился Доулиш. — Итак, Сеп меня оговорил. Хотел бы я знать почему.

— Сигарету? — предложил Тим. Он вытащил свой портсигар, зажег сигарету. — Пат, ну какой смысл сейчас, на этой стадии, докапываться до причин? Разве это поможет? Знаю, знаю, зачастую, поняв мотив, можно выйти на преступника, но только не в этом случае. Сначала найди злодеев, а уж потом вызнавай их мотивы. В конце концов, этих самых мотивов у них должно быть не так уж много.

— Не много?

Тим глубоко затянулся сигаретой. Ему не нравилось лицо Доулиша, потому что оно казалось высеченным из камня. Взгляд был отрешенным, почти пустым, губы крепко сжаты, пожалуй, слишком крепко.

— Ну хорошо, давай спрашивай себя, что у нас получается? Ты — подставное лицо, которое и сядет в тюрьму за все их преступления. Они нашли какого-то человека, очень на тебя похожего, — это не легко, но и не так уж трудно. Обрати внимание: его всегда видели либо ночью, либо при очень плохом освещении — еще никому не удавалось достаточно четко разглядеть этого типа. Было упомянуто твое имя — и вот сценарий разыгран! Когда разразится гроза — молния ударит в тебя, и вся банда тем временем скроется.