Вообще-то, парень был не так уж и не прав. Торговля товаром сомнительного качества — прямой удар по интересам Кондрата и всех, кто под ним ходил. Ведь Новошахтерск — город маленький. Поделить сферы влияния ничего не стоило. После нескольких месяцев упорных и продолжительных боев люди собрались на нейтральной территории и четко договорились о зонах контроля. Кондрату достался кусок небольшой, но жирный: центр с прилегающим к нему базаром, который к тому времени разросся и представлял собой самое дикое и стихийное торговое место в мире. Так, во всяком случае, казалось жителям Новошахтерска: чуть ли не треть из них переквалифицировалась в мелких торговцев.

Тем временем население рабочего поселка на окраине превратилось в безработных, которых не уволили, а отправили в бессрочный отпуск за свой счет. Некоторым счастливчикам, правда, неохотно и мало платили за каторжный труд на полулегальных шахтах. Но это отнюдь не означало, что у обитателей окраины совсем не было денег. Вопрос стоял иначе: что именно здешний народ готов купить за те копейки, которые женщины зарабатывают, выстаивая на базаре, мужчины — выгорбачивают от хозяина, их сыновья — грабя прохожих, а их дочери — продавая себя. Ответ нашелся очень быстро: здесь будут платить за иллюзию красивой заграничной жизни, которую теперь все чаще показывали по телевизору, либо за возможность забыться. Потому рабочий поселок стал обрастать коммерческими киосками, на самодельных прилавках которых появились польские шоколадные конфеты, французское шампанское, сладкие тягучие ликеры непонятного, хотя и, несомненно, импортного происхождения. Ну и, конечно же, водка в больших литровых бутылках с этикетками, подписанными латинскими или, как здесь почему-то говорили, американскими буквами.

Разумеется, девяносто процентов такого товара было когда прикрытой, а когда — откровенной подделкой. Кроме разве что шпрот и свиной тушенки в узких жестяных банках, которую кто-то повадился культурно воровать из грузовиков с гуманитарной помощью, подделывали все. Но зато теперь за тем же самым продуктом не нужно было ездить на базар. И главное — пролетарские желудки успешно переваривали все это, а закаленные печенки не спешили разрушаться от токсинов. Кондрат усмотрел в киосках рабочего поселка конкуренцию: дань-то их владельцы платили не ему. Однако это была не его территория: в пределах города договоренности соблюдались свято, и Кондрат, посоветовавшись с верхушкой своей группы — Гуслей, Жирафом и Валетом, — решил требовать от бизнесменов, работавших под их надзором, повышения качества товаров.

Слух о том, что приезжий парень, да еще сынок какого-то киевского начальника, вроде даже помощника депутата, в центре Новошахтерска получил по желудку и печени паленым алкоголем, конкуренты обязательно распустят. На то они и конкуренты, чтобы распускать такие слухи… Это на некоторое время пошатнет доверие потребителей ко всему, что продается в центре. Пойдет отток клиентуры, на подконтрольных Кондрату бизнесменов обратят внимание соответствующие органы, за взятки предприниматели все замнут, только ведь эти деньги пройдут мимо Кондрата. И он ничего не сможет сделать: ни ментов, ни налоговую, ни санстанцию, ни пожарных он пока не контролировал. Над ними, как он сделал вывод, есть свои смотрящие.

Надо ли объяснять, что Валет посетил бизнесмена, торговавшего отравой, лично сломал ему руку, одну бутылку бренди разбил о голову предпринимателя, но хозяйственный Гусля не дал ему продолжить: тоже еще новости — бухло разбазаривать! Шесть непроданных бутылок «Слынчев бряга» он конфисковал, а одну даже заставил проштрафившегося бизнесмена выпить, чтобы покалеченная рука и рана на голове не так болели.