– Позвольте познакомиться, – сказал Нитти, продолжая улыбаться.

В бумажнике лежало водительское удостоверение штата Иллинойс на имя Джеймса Л. Лоуренса. На мне были белый костюм, соломенная шляпа-канотье и очки с простыми стеклами в золотой оправе. Мне было не по себе. Я приехал с визитом к матери парней Баркеров.

Фрэнк Нитти в своем роскошном номере вчера полчаса рассказывал мне о Лоуренсе и его жизни.

Он... нет, я, родился в Канаде, переехал со своими... нет моими (нашими?) родителями в Нью-Йорк, когда был ребенком. Оба родителя давно умерли – мать во время родов, а отец погиб в аварии на фабрике. Меня воспитывали тетка и дядя, который работал на Вест-Тартиз, занимаясь производством одежды. Я стал работать там в профсоюзах для Лепке. Так называли главного заместителя Лаки Лючано – Луи Бугалтер. Со временем я стал одним из главных помощников Лепке в рэкете по защите людей и предприятий. Но на мне висело обвинение в убийстве в Нью-Йорке, и примерно год назад меня отправили оттуда к друзьям гангстеров в Чикаго. После пластической операции я снова начал работать.

Вот все, что я узнал о себе вчера. Сегодня утром, примерно в десять часов, Кампанья привез мне водительское удостоверение и предложил, чтобы я позвонил по определенному номеру до полудня. Я сделал это, и сам Нитти снял трубку.

– У меня есть новости и придумана история для тебя, которая бы стала причиной твоего появления у Баркеров, – сказал Нитти.

Вчера мы с ним обсуждали варианты дополнительного прикрытия к имени Лоуренса и его биографии, чтобы оправдать мою связь с Кэнди Уолкером и Баркерами.

– Есть человек по имени Док Моран, – сказал Нитти, – ты когда-нибудь слышал о нем?

– Конечно, он делает аборты.

– Геллер, это его основная специальность, и он практикует на бульваре Ирвинг-Парк. Но Моран выполнял для нас много работы, связанной с профсоюзами.

Такие врачи, как Док Моран, были нужны преступному миру. Они не только делали аборты шлюхам Синдиката, но и лечили любые пулевые раны членов группировок «Аутфита». Теперь, после прихода к власти Фрэнка Нитти, кровавых разборок становилось меньше. При нем открытое насилие членов Синдиката постепенно сходило на нет.

Я спросил Нитти:

– Значит, за последний год-два основными клиентами доктора М орана были люди из гангстерских группировок?

– Ты угадал. Малыш. Между прочим, пока мы с тобой разговариваем, он находится у Баркеров – Карпис...

Я пересек улицу и подошел к зданию, где совсем недавно обитал настоящий Джимми Лоуренс.

Тогда я был его тенью, теперь же стал его духом.

В вестибюле находились почтовые ящики с надписями на них. Ящик квартиры на нижнем этаже принадлежал женщине под именем Элис Хантер. Я постучал в ее дверь.

Женский голос, мелодичный, но слегка подрагивающий, протяжно спросил:

– Кто там?

– Джимми Лоуренс, друг вашего хозяина, – ответил я.

– Рада вас слышать, мистер Лоуренс, – искренне ответили мне за дверью. – Зачем пожаловали, мистер Лоуренс?

– Мне нужно связаться с Доком Мораном. Вы можете помочь?

– Конечно, мне бы хотелось вам помочь, – ответили за дверью, – подождите здесь, пока я позвоню по телефону.

– Конечно, конечно, мадам.

Я стоял у дверей, держа в руках шляпу.

Через некоторое время дверь приоткрылась, и два ярких темных глаза уставились на меня из-под очков в золотой оправе. Лицо женщины было крупным, с изогнутым носом и острым подбородком, как у ведьмы. Ее лоб венчали крутые кудряшки, выбивавшиеся из плотной массы прически, похожей на прическу Ширли Темпл.