Мне не удалось как следует рассмотреть ее лицо, потому что она выглядывала из полуоткрытой двери.

Леди искренне улыбнулась, показав свои фальшивые зубы.

– Вы – интересный молодой человек. Откуда у вас этот костюм?

– Из Нью-Йорка, – ответил я.

– Я там не была.

Она по-прежнему выглядывала из-за двери.

– Вы не против того, чтобы показать мне ваш пиджак?

– Прошу вас, – сказал я и распахнул его. Она заулыбалась еще шире, увидев, что у меня нет с собой оружия. На секунду исчезнув, она открыла дверь и приветственно махнула рукой.

Я вошел внутрь. Сразу за прихожей, где мы стояли, располагалась большая гостиная, в центре которой стояла софа с обивкой из светло-зеленого мохера с яркими цветастыми подушками. В комнате стояло несколько стульев с такой же обивкой. На полу лежал ковер с кистями и геометрическим рисунком в бледно-зеленых и оранжевых тонах. Над камином висело большое зеркало. Видимо, квартира сдавалась с обстановкой. Эта пухленькая бабуля не смогла бы так обставить ее. Наверное, здесь мало что изменилось с тех пор, как в ней жил Джимми Лоуренс.

Но все-таки были кое-какие новшества, привнесенные новой обитательницей. Например, около одного из кресел стоял столик для игры в карты, на котором была разложена наполовину собранная мозаика – «Сельская церковь осенью». Оранжевые и красные листья, синее небо с пухлыми облаками. Кусок неба еще не был собран. Перед диваном стоял круглый кофейный столик. На нем лежал толстый альбом с вырезками из газет и журналов. У стены стояли радиоприемник и проигрыватель. Радио во всю мощь орало народную песню.

Полная маленькая женщина в цветастом платье и с ниткой настоящего жемчуга на шее двигалась весьма грациозно. Она сделала музыку потише, виновато улыбнувшись, как маленькая девочка. Сняв свои очки и убрав их в карман, леди предложила мне присесть на диван и сама села рядом. Губы у нее были ярко накрашены, от нее пахло духами «Сирень» и пудрой. Самое странное состояло в том, что, несмотря на толстое лицо, фальшивые зубы и идиотские кудряшки а-ля Ширли Темпл, улыбка у нее была обаятельной.

– Могу я вам предложить кофе? – спросила она. В квартире работал кондиционер, в прохладной комнате вполне можно было выпить кофе, но я отказался.

– Мисс Хантер, вы очень любезны, но не нужно. Она кокетливо склонила набок головку и помахала пухлой ручкой.

– Так зовут меня только незнакомые люди.

– Тогда, наверное, лучше называть вас миссис Баркер.

– Мне нравится имя Элис... лучше бы мои родители назвали меня Элис, а не Аризоной, – сказала она раздумчиво.

– Простите?

Она прижала к своей объемистой груди руку с короткими, покрытыми красным лаком, под цвет губной помады, ноготками.

– Правда, ужасное имя Аризона? Как можно было так назвать маленькую девочку?

Из радио тихо лилась грустная песня о лошади, кажется, ее пел Джин Отри.

– Мне больше нравится Кейт, – сказал я.

– Мне тоже. Но вы можете называть меня «Мамочка» или «Ма». Все мальчики называют меня просто «Ма».

Наверное стоило порадоваться, что меня так быстро и легко приняли за своего, но все-таки стало немного не по себе.

– Вы слишком добры... Мамочка. Называйте меня Джимми, – сказал я.

– Джимми. Хорошее имя, мне оно нравится.

– Я очень рад.

– Ну, Джимми! Там чем же вам может помочь старая Мамочка?

Она прикоснулась ко мне своей пухлой ручкой.

– Вы не могли бы вывести меня на Дока Морана? Наш общий друг просил с ним связаться и привезти его с собой.