| Что касается до Алцеста, он не видал в ней никаких недостатков. Он любил ее так горячо, что каждый взгляд ее, каждое движение приводило его в во сторг. Таким образом, провели мы несколько недель и страсть Алцеста перестала быть тайного. Все в городе говорили о близкой женитьбе молодого, богатого русского графа на дочери профессора Андрони, а я с нетерпением ожидал ответа на письмо, отправленное мною в Россию. Однажды, рано поутру, пошел я к профессору, чтоб попросить у него объяснения одной трудной математи ческой задачи. В нижнем этаже дверь была заперта, и я, считая себя домашним человеком, решился идти вверх, надеясь там найти его. В первой комнате не было никого, и я пошел далее. Вообразите ж себе, каким был я объят ужасом, когда, отворив двери, увидел Аделину, лежавшую без чувств на диване!.. Голова ее, опустившаяся с дивана, лежала на полу; длинные черные волосы, не связанные и ничем не придерживаемые, совершенно закрывали прекрасное лицо се. Мне показалось, что в ней нет ни малейшей искры жизни. Я громко закричал, и в самое это мгновение вошел Андрони. - Скорей пошлите, - бегите за доктором! - кричал я ему, - Дочь ваша умирает, а может быть, уже... Андрони хладнокровно подошел ко мне, взял меня за руку и отвел далее от дивана. - Государь мой! - сказал он, - мне неизвестны русские обыкновения, но полагаю, что у вас также, как у нас, в Италии, молодому человеку не позволяется входить без спросу в комнату молодой девицы. Равнодушие его меня взбесило. - Господин профессор! - отвечал я, насмешка эта вовсе не у места. Удивляюсь хладнокровию вашему при виде умирающей дочери... Позвольте вам, однако, заметить, что близкое наше знакомство даст мне некоторое право принимать участие в положении Аделины. При сих словах какая-то язвительная насмешливость выразилась в резких чертах Андрони. - Если участие ваше основано на дружеском ко мне и дочери моей расположении, - сказал он, - то вы, ко нечно, правы. Но в таком случае я должен вам объявить, что беспокойство ваше напрасно. Дочь моя здорова; это ничего не значащий припадок. Он приблизился к ней, схватил ее за руку и громко назвал по имени. Она в тот же миг открыла глаза и взглянула на меня как будто ни в чем не бывала!.. Андрони вывел ее в другую комнату, затворил дверь и возвратился ко мне. - Я надеюсь, что вы теперь успокоились? - сказал он, усмехаясь. Я был в крайнем замешательстве и не знал, что отвечать. Мы раскланялись с профессором; он проводил меня до дверей, и мне показалось, что он запер за мною задвижкой. Я невольно остановился и стал прислушиваться. Все было тихо и безмолвно; потом услышал я какой-то странный шум, как будто заводят большие стенные часы. Опасаясь, наконец, чтоб Андрони не застал меня подслушивающего у дверей, я поспешно сошел с лестницы. Выходя на улицу, невольно взглянул я вверх и, к удивлению моему, увидел Аделину, сидящую у окна в полном блеске красоты и молодости! Необыкновенная, можно сказать, чудная сцена сия сделала глубокое на меня впечатление. Я решился рассказать о ней графу. Не успел я начать мое повествование, как вошел к нам Андрони. Я замолчал. - Вы, конечно, рассказываете графу о болезни моей дочери? - спросил он улыбаясь. - Господин полковник, продолжал он, обращаясь к Алцесту, принимает самое живое участие в моей дочери! Маленький обморок, ничего не значащий припадок, которому часто бывают подвержены молодые и слишком чувствительные девушки, крайне испугал его. Хочу, однако, доказать вам, что дочь моя вне всякой опасности, и я, нарочно для этого, пришел вас попросить сделать мне честь пожаловать ко мне на бал сегодня вечером. - На бал? - вскричали мы оба в один голос. Чтобы попять, от чего произошло наше удивление, надобно заметить, что, кроме нас, Андрони не принимал никого в дом свой. Несмотря на все старания студентов и других молодых людей, никому, кроме нас, до сих пор не посчастливилось увидеть ее иначе, как только в окошко; и питому, невзирая на то, что мы уже некоторым образом привыкли к странностям профессора, намерение его- дать бал - изумило нас. |
