— Напротив, дорогая Ева. Время самое подходящее. Другого не будет.

Что-то в его интонации мне не понравилось категорически. Но прежде я сообразила, что не так, Голкомб щелкнул пальцами, и… Тая обмякла на сидении, уронив рыжую голову мне на плечо.

— Что вы наделали?! — закричала я, борясь с желанием расцарапать паразиту лицо.

Возможно, стоило это сделать. Но ведь ответит. Моя-то магия на него не действует. Мне нечего противопоставить.

— Девчонка просто спит. Пока.

— Пока? — переспросила я глухо. Во рту пересохло от напряжения.

— С поврежденной аурой она всё равно не жилец. Так что, какая разница?

Я закрыла глаза, мобилизуя душевные силы. Соберись, Ева. Сейчас тебе вряд ли кто-то поможет, кроме себя самой. С кучером едет охранник, но спятивший Голкомб и его вырубит одним движением мизинца. Вот, значит, какая у него сила! Я не ошиблась, предположив, что это он в вечер похищения остановил карету Саймона.

— Вы не ответили на вопрос, Ева. Вам дорог Патрик?

— Если скажу «нет», поверите?

— Но почему? Наш милорд далеко не идеален.

— Не вы ли пели ему дифирамбы, господин Голкомб, когда мы только познакомились?

— Непростительная ошибка, — он развел руками. — Всё могло быть иначе. Для нас всех.

Ужас сковал каждую клеточку. Что же задумал этот якобы преданный помощник? А план у него, без сомнения, имеется. Вдруг это он организовал нападение на лорда? А что? Каким-то же образом у другого арестанта оказался нож.

— Ох…

Кажется, до меня дошло.

— Не было никакого ранения. Это уловка. Мы едем вовсе не в больницу!

Голкомб и не подумал отпираться.

— Разумеется. Умирающий Патрик — единственный способ выманить вас из особняка. Я мог бы вас отпустить, Ева. Не доводить дело до конца. Позволить исчезнуть и начать жизнь с чистого листа. Но в ваших глазах столько презрения. Отвращения. Вы сами выбрали свою «судьбу».

Я не успела ответить. И даже как следует обрадоваться известию, что лорд жив и здоров. Голкомб снова щелкнул пальцами, и я, как Тая, погрузилась во мрак…

* * *

В голове стучало, будто рядом рьяно трудились барабанщики, которым пообещали баснословную награду за усилия. Веки слиплись, а тело отказывалось подчиняться. Не шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Просыпайся, любимая.

Этот голос… Отлично знакомый, но принадлежащий точно не Голкомбу.

Я представила стену. И себя рядом с выставленными вперед руками. Нужно напрячься, и магия уничтожит преграду. Я часто так делала в детстве, когда долго не получалось решиться на какой-то поступок, например, обратиться с важной просьбой к матушке.

Вот и сейчас сработало. Глаза открылись, а губы прошептали:

— Саймон…

Ох…

Это что же получается? Голкомб сдал меня незабвенному муженьку? Они теперь заодно?! Стоп! Все гораздо сложнее и отвратительнее. Предатель работает не с Саймоном, а с Ребеккой! Вот, засада!

— Тебе удобно, дорогая?

Муженек явно издевался. Какое еще удобство, если ты крепко привязана к стулу? И ни где-нибудь, а в подсобке нашего закрытого нынче магазина. Тут явно давно никто не бывал. Мешки с запасами трав и склянки с разноцветными жидкостями покрылись слоями пыли. Впрочем, как и пол. В носу ужасно щекотало, так и тянуло чихнуть.

— Где Тая? — спросила я сквозь зубы.

— Кто?

— Моя горничная.

— О чем ты? У тебя нет горничной. А судьба прислуги леди Флеминг — не твоя забота.

— Мерзавец! Чтоб тебе собственным ядом отравиться!

Саймон скривился.