– Ну, вот, ты все знаешь лучше меня, – улыбнулась Анна. – Подтверждаю, что все действительно было так, – воительница обрадовалась, что Этьен проглотил наживку. Потому что на самом деле, что она могла рассказать? О мече знал ее отец – магистр ордена Верности, один из активнейших членов партии Девы. Признаться, Анна была уверена, что и голос, сообщивший Жанне о местонахождении меча, принадлежал пройдохе Гийому ле Феррону. Именно он совершил чудо, еще более укрепившее репутацию божьей посланницы. Но с другой стороны, могло быть и так, как сказала Бруня. Жанна могла узнать о мече от ангелов, которые были осведомлены о тайнике в церкви Святой Екатерины не хуже рыцаря ле Феррона.

– Голоса поведали Жанне, что под алтарем церкви Святой Екатерины в Фьербуа находится древний меч, и она послала рыцаря де Меца, чтобы тот привез его. Меч пришлось отчищать от ржавчины и заново наточить. Были рыцари, утверждавшие, что этот меч принадлежал самому Карлу Великому, а значит, носить его было почетно. Впрочем, не помню, чтобы Жанна билась этим мечом, она носила его, – Анна подняла глаза к небу, – для важности, что ли. Нет, не так. Просто на войне принято, чтобы рыцарь был закован в броню, с мечом и знаменем. Я знаю, что Рожер Бодрекюр, снаряжая Жанну к дофину, подарил ей свой меч, но этот меч был самым обыкновенным, хотя и очень хорошим. Потом, помнится, она пленила в бою какого-то бургундца и забрала в качестве воинской добычи его меч и что-то из брони. Я не знаю его имени. Жанна любила хорошее оружие.

– А ее доспехи? Правда ли, что после снятия осады с Орлеана благодарные жители подарили ей латы, сделанные из чистого серебра? – глаза Этьена сверкали, как у человека, стоящего на пороге раскрытия величайшей тайны, весь он превратился в одно ожидание. Казалось, он боялся моргнуть или пошевелиться и спугнуть таким образом свою удачу.

– Доспехи были из серебра. Мы с Беатрис называли их белыми доспехами. Но вот из чистого ли серебра они были сделаны – я сказать не могу.

– Но это же огромные деньги? Откуда бастард Орлеанский, город которого изнывал в семимесячной осаде, а отец по сей день продолжает томиться в неволе, взял такую сумму?

– Об этом нужно спросить самого господина Дюнуа или его казначея, – Анна зябко повела плечами, пытаясь плотнее зарыться в теплую накидку. – В городе было полно богатых людей, которые не успели растратить свои капиталы даже во время семимесячной блокады и всеобщей дороговизны. Должно быть, они скинулись и купили Жанне доспехи, – Анна отвернулась к крошечному окошечку, пытаясь разглядеть в нем что-то помимо серого горизонта и серого неба, по которому ползли тяжелые тучи. На самом деле она еще в штабе Девы слышала разговор, что финансовая помощь Орлеану приходит из итальянских земель. А точнее, от самого герцога Филиппо Мария Висконти, который живо интересовался всем, что происходило во Франции, и, в частности, любыми подробностями о Деве, коей он был страстным поклонником. Переписку с герцогом, с милостивейшего разрешения короля, вел камергер и советник Карла Седьмого Персеваль де Буленвилье, дабы иноземные властители могли знать о чудесах, творимых Богом во французских землях.

– Кто такая Беатрис? – прервал размышления Анны Этьен Кастра.

– Пропускаю вопрос, – Анна зевнула. – Есть еще вопросы?

– Я слышал, Жанна попала в плен в обычных латах. А куда делись те, серебряные?

– У воинов есть обычай: в благодарность за благополучное выздоровление после ранения жертвовать свои доспехи и оружие церкви.