Но Джемайма все хмурилась. Меж бровей пролегла незнакомая морщинка — и Энрике хотелось поцелуями разгладить ее. С субботнего вечера он только и мечтал о том, чтобы возвратиться в то положение, в котором их застал тот телефонный звонок.

Благоразумие, однако, подсказывало: Джемайму сейчас лучше не трогать. Не то легко и в глаз схлопотать. Судя по виду, сейчас она церемониться бы не стала.

— В том-то и беда, — пробормотала она наконец. — Ты ведь считал, что мы в пятницу встретились впервые в жизни.

— Но ведь так оно и было.

— Для тебя. Но не для меня.

Энрике кивнул. В словах ее была своя логика.

— Ну да, само собой, ты-то думала, что мы уже знакомы. Ну и что с того?

Но вместо того, чтобы смягчить Джемайму, слова эти только добавили масла в огонь. Она ожгла его сердитым взглядом.

— В том-то все и дело! Я думала, что знаю тебя. Я и представить не могла, что имею дело с совершенно чужим человеком! А ты… ты…

Внезапно он понял.

— И теперь ты хочешь знать, не имею ли я этой милой привычки знакомиться в отелях с женщинами, а потом устраивать с ними оргии?

Подобная прямота слегка смутила Джемайму. Она потупилась и прикусила губу, но все же кивнула.

— Так знай, что нет. Подобной привычки за мной не водится. Ты — мое первое и единственное знакомство такого рода.

— Спасибо, — фыркнула она. — Выходит, я совратила тебя с пути истинного?

Энрике усмехнулся краешком губ.

— Послушай, Джемайма, не стану лгать: я не святой. И я не слишком горжусь многими из моих поступков, особенно совершенными в юности. Но одно могу сказать наверняка: все, что произошло между нами в пятницу, произошло в результате мгновенного и взаимного притяжения. Я с первого взгляда понял, что мы созданы друг для друга. Да ты же сама не станешь спорить, что нам хорошо вдвоем.

Однако ее слова невольно вызвали в памяти Энрике предположение Гарсии. Да, она думала, что имеет дело с его братом. Но искала ли она этой встречи нарочно? Энрике попытался прогнать гнусную мысль.

— И несмотря на всю эту путаницу, я рад, что мы с тобой встретились, Джемайма. Чертовски рад! Для меня ничего не изменилось.

Несколько мучительно долгих мгновений молодая женщина стояла в нерешительности. Наконец легонько качнулась — но не к Энрике, а от него.

— Спасибо, что прояснил для меня хотя бы это, — произнесла она, явно борясь с собой. — Но все равно мне надо остаться одной и подумать. Случившееся слишком внезапно и мучительно для меня, чтобы я могла вот так с ходу примириться с ним. Знаешь ли, я не привыкла ложиться в постель с мужчиной, которого вижу впервые в жизни. Это просто не я!

Чуть осмелев, Энрике коснулся ее волос, ласково провел кончиками пальцев по рыжему локону.

— Джемайма, что бы там ни было, но ты — это ты, а я — это я. И ничто не изменит того, как мы реагируем друг на друга. Не изменит того, что было между нами. И того, что еще будет.

Он наклонился и легонько поцеловал ее в макушку. Джемайма глубоко вдохнула и вскинула на него вопрошающие глаза.

— Так ты думаешь, еще что-то будет?

— Ну разумеется, — твердо ответил он. — Конечно, будет. Но ты должна сама осознать это.

Джемайма отступила на шаг.

— Я тебе позвоню.

И, не дожидаясь лифта, она повернулась и побежала по лестнице. Энрике не стал догонять ее. Только когда цокот каблучков по ступеням затих, он заметил на полу женскую сумочку. Сумочку Джемаймы.