– Мне другое непонятно, – спокойно сказал Грибоедов. – Мне непонятно, какого ответа ждете вы от меня? Ведь послание Великого Князя – ясный военный приказ, – он улыбнулся уголками рта, вспомнив: «кроме исполнения приказов ничего не разумею…» – Исполняйте же приказ с Богом, ваше превосходительство. Тем самым вы исполните свой долг.

– Иными словами, какого рожна тебе, старый черт, от меня нужно? – Ермолов коротко рассмеялся, но тут же оборвал смех, вскочил и быстро зашагал взад-вперед.

Словно не замечая этого, Грибоедов продолжил:

– Великий Князь предписывает вам направить войска на север, дабы усмирить мятежников и умиротворить столицу. Первейшею же задачею ставится принятие мер к освобождению законного императора Николая Павловича, ныне содержащегося под стражею на гауптвахте Лейб-гренадерского полка. Что же здесь неясного, генерал? Что вас смущает? И что я, человек невоенный, могу посоветовать вам?

Ермолов остановился. Грибоедов, опустив письмо, смотрел на него с выражением доброжелательного любопытства. Наклонив седую львиную голову, Алексей Петрович, казалось, внимательно изучал квадратные носки своих заляпанных желтою глиной сапог и молчал.

– Разве что… – Грибоедов запнулся. Ермолов тут же поднял голову, остро глянул на него.

– Что – «разве что»?

– Вести из столицы чрезвычайно неопределенные, – сказал Грибоедов. – Действительно ли все столь серьезно? Судьба Николая Павловича… Нет, не могу ничего сказать.

– Известно ли вам, что мятежники присягали Константину? – отрывисто спросил генерал.

– Так пишут, – ответил Грибоедов. – Правда ли это – кто знает…

– Н-да… – вздохнул Ермолов. – Правда ли… Исполнить приказ… Что ж, исполнить приказ – не штука. Только приказ уж больно неточен… Да и судьба Николая Павловича неясна… – Ермолов снова замолчал. Грибоедов тоже молчал, и это было ему неприятно, казалось, будто они с генералом – два заговорщика: что-то замыслили, говорят намеками, понимая невысказанное.

– Н-ну ладно, – сказал Ермолов. – А вы-то, батюшка, что бы вы-то на моем месте сделали?

– Мне очень трудно представить себя на вашем месте, генерал.

– А вы постарайтесь, ваше превосходительство, – генерал прищурился. – Уж фантазии-то вам, я чаю, не занимать стать.

Грибоедов улыбнулся.

– Что ж, извольте. Пофантазировать я готов, – сказал он. – Ваше превосходительство, я бы выделил возможное количество войск – разумеется, без ущерба для ведения боевых действий здесь, на Кавказе. Скажем, одну пехотную дивизию, – он в раздумьи прошелся к печке. – И конный полк. Тоже много, но иного выхода нет. Далее, я поставил бы эти войска под начало дельного генерала. Например, Сипягина. Или Мадатова. Впрочем, это не столь важно.

Ермолов хмыкнул. Без видимого умысла, Грибоедов назвал тех ермоловских генералов, которые явно звезд с неба не хватали.

– Без подготовленных магазинов, зимою? – генерал усмехнулся. – Улита едет…

Грибоедов молчал. Ермолов, прищурившись, смотрел ему в глаза, потом спросил:

– Ну, а дальше-то что? Что смогут сделать одна дивизия и один полк? В Петербурге гвардии десять тысяч штыков, да армейцы, да экипаж, да еще… – он махнул рукой.

– Дальше? – Грибоедов еще раз перечел письмо Константина Павловича и, чуть пожав плечами, ответил: – Дальше… я приказал бы дожидаться, пока Великий Князь не прибудет к войскам и не примет командования.