"Обязательно скажу. А еще лучше – заберу ключи от машины. Вот когда родит, выкормит – пожалуйста.

А пока, если ей куда надо, буду возить ее сам. Или чего жалеть денег? Можно вызвать такси, сел, поехал – и все проблемы. К врачу, на рынок, в магазин, в театр…

Или мало еще куда захочется?"

С этими мыслями Глеб и приехал в малозаметный арбатский переулок, где располагалась его якобы мастерская, оборудованная на чердаке старого жилого дома. Он припарковал машину у тротуара, огляделся по сторонам – это уже вошло у него в привычку. Ничего подозрительного не заметил, вернее, не то чтобы подозрительного, а чего-нибудь такого, что привлекло бы его внимание. Закрыл машину и не спеша, опять же бесшумно, поднялся пешком на самый последний этаж, а затем еще одним лестничным пролетом выше и остановился у двери. Его рука уже держала связку ключей.

Сиверов внимательно осмотрел дверь. Все было нормально, посторонние здесь не появлялись – впрочем, так было всегда. Мелочь, но приятно. Глеб, войдя в мастерскую, тщательно закрыл дверь, разделся. Казалось, он не покидал мансарду со вчерашнего дня.

«Ну что ж, как всегда, сначала сварю кофе, послушаю музыку».

У него появилось два новых компакт-диска – оригинальные записи берлинского симфонического оркестра. Но он решил послушать только один.

«Надо растянуть удовольствие. Оба диска слушать не стоит, второй послушаю завтра».

Кофе был сварен. Глеб поудобнее устроился в кресле и уже взял было в руки пульт дистанционного управления музыкальным центром, как зазвонил телефон.

Глеб не стал задаваться вопросом, кто бы это мог быть. Если не ошиблись номером, значит, звонит генерал Потапчук. Телефон мансарды в справочниках не числился, даже Ирина не знала этого номера.

Сиверов снял трубку, но голоса не подал.

– Алло! Это ты. Слепой?

Так и есть – это был Потапчук.

– Конечно, я, Федор Филиппович.

– Я очень рад, что застал тебя.

– А что, разве могли не застать?

– Я позвонил домой, Ирина сказала, что ты выехал.

Я прикинул, сколько времени тебе надо для того, чтобы добраться.

– Все понятно, Федор Филиппович, – Глеб взял кофейник, налил чашку кофе и, прижав плечом трубку радиотелефона к уху, подошел к музыкальному центру, положил на него пульт. Он уже понял, что музыку послушать не удастся.

– Нам нужно встретиться, – без нажима, но твердо сказал генерал.

– Это было бы кстати. У меня к вам есть кое-какой разговор.

– У меня к тебе – тоже.

– Разговор или предложение?

– И то и другое.

Вот оно, началось… Звонок, которого Глеб ждал в новогоднюю ночь, с отсрочкой, но прозвучал.

– Как я понимаю, разговор не телефонный? – бросил Глеб.

– Да, не телефонный. Ты правильно догадался.

– Тогда где и когда?

– А ты не будешь против, если я приеду к тебе на часок?

Глеб на мгновение задумался, а затем сказал:

– Знаете', Федор Филиппович, лифт у меня в доме не работает, и подняться вам ко мне будет проблематично. Высоковато.

– Что ты меня за старую развалину держишь?

– Да нет, не держу, просто не хочу напрягать. Вы уж не обижайтесь. Все-таки вы после ранения не совсем оправились.

Федор Филиппович рассмеялся. И в этом смехе слышалась досада – досада человека на свой возраст, на то, что он не молод и не в состоянии легко взбежать на седьмой этаж, а затем, не переводя дыхание, начать оживленный разговор. Смех внезапно стих.

– Федор Филиппович, давайте встретимся на какой-нибудь явочной квартире, – предложил Глеб, но генерал отказался.