Настроение Потапчука в этой деловой атмосфере улучшилось.

– Свяжитесь с нашими баллистами. Всю информацию мне на стол. Скажите, что срочно, что генерал Потапчук требует. Пусть они ускорят экспертизу и не тянут волынку.

Однако генерал прекрасно понимал, что кто-кто, а баллисты свое дело знают и тянуть волынку не в их интересах. С плеч долой – из головы вон.

– Хорошо, Федор Филиппович, – сказал один из помощников и заспешил к экспертам.

– Ты надолго исчезаешь? – спросила Ирина Глеба.

– Да нет, дорогая, думаю, до вечера.

– Ты мне позвонишь?

– Да, обязательно, – кивнул Глеб, доставая из шкафа зимнюю куртку на меху.

– Ты на чем поедешь?

– На своей машине.

– Послушай, может, поедешь на моей и заедешь на станцию техобслуживания? У меня стартер что-то барахлит… Время на это найдется?

– Хорошо, заеду. Где ключи?

– Где всегда, – сказала Ирина, взяла с полки ключи от квартиры и машины, прицепленные к одному брелоку, и подала Глебу.

Глеб перехватил руку Ирины и несильно сжал.

– Спасибо за завтрак.

– Ты не всегда помнишь о том, что меня надо благодарить.

– Обещаю не забывать.

– То-то…

Ирина поцеловала Глеба в щеку.

– И самое главное, – Глеб говорил с Ириной, как учитель с учеником, – ничего тяжелого не поднимай, не волнуйся. Ты же помнишь, что сказал тебе доктор Хинкель?

– Ой, помню, помню, – махнула рукой Ирина. – Эти доктора, Глеб, всегда говорят одно и то же: тяжелое не поднимать, не нервничать, не есть соленого, горького, острого, горячего…

– Я вижу, ты сама прекрасно все знаешь, – улыбнулся Сиверов.

– Конечно же, знаю! И стараюсь выполнять все рекомендации.

– Как он там, кстати? – Глеб с нежностью посмотрел на Ирину, на ее заметно округлившийся живот.

– Как он там… Не знаю.

– Ты же с ним общаешься.

– Он молчалив, будто обиделся на тебя.

– Почему на меня?

– На меня не за что обижаться.

Ирине было ужасно приятно то, что Глеб проявляет интерес, причем абсолютно искренний. Это было видно по тому, как заблестели его глаза.

– Мне там, наверное, было бы очень хорошо, – мечтательно сказал Глеб. – Ничего не надо делать, плаваешь себе, спишь… Кормят, поят, тепло, уютно, никаких забот.

– Я думаю, и ему хорошо, – Ирина постучала по деревянной панели в прихожей.

– Так что смотри, береги его, – Глеб чмокнул Ирину в щеку и, захлопнув за собой дверь, неторопливо спустился вниз по лестнице.

Он двигался по маршам бесшумно, ставя ноги на ступени так, как это умел делать только агент Слепой.

Перламутровый «фольксваген-гольф» Ирины на удивление легко завелся. И Глеб, пожав плечами, подумал, что жена опять сочиняет и что вообще было бы неплохо запретить ей ездить на машине. Пусть лучше сидит дома и никуда не выходит. А то в городе сейчас полно сумасшедших автолюбителей, а дороги не бог весть какие, то залиты грязью, то обледеневшие, скользкие, разбитые. И если не она врежется в кого-нибудь, то кто-нибудь – в нее, и тогда…

Вот об этом Глебу думать не хотелось. Но он привык размышлять обо всем, чтобы быть готовому к любым, в том числе самым неприятным неожиданностям.