— Нет, это я её пригласил. Вот уж не мог предположить, что ты из этого сделаешь проблему. Разве не ты говорила, что хочешь, чтобы я чаще выходил из дома, приводил кого-нибудь в гости, не жил одним прошлым…

— Да, дорогой, и я по-прежнему этого хочу и только рада, что ты приводишь гостей, хотя мог бы позвонить и предупредить меня заранее. С такими женщинами нужно быть поосторожней!

— Что ты этим хочешь сказать?! — рассердился папа.

— Послушай, Ричард, не заводись! — остановила его бабушка, словно он был одного возраста с нами. — Просто она, похоже, хочет тебя захомутать — ни разу в жизни тебя не видела, а ведёт себя как член семьи.

— Я уже несколько месяцев знаком с Розой, если хочешь знать, — сказал папа. — В пассаже у неё собственный киоск — она торгует антиквариатом. Мы вечно натыкаемся друг на друга на блошиных рынках. Мне всегда хотелось узнать её получше — она умеет дружить, полна жизни, тепла… Не понимаю, как ты можешь неуважительно говорить о ней. Роза чудесная девушка.

— Девушка! — воскликнула бабушка. — Да ей давно за тридцать!

— Так же как и мне! И мне давно пора начать жить своей жизнью!

Он выскочил из дома, хлопнув дверью. Когда он ушёл, наступила мёртвая тишина. Гарнет схватила мою руку и крепко сжала. Она чуть не плакала. Похоже, бабушка тоже с трудом сдерживала слёзы.

Мы были в шоке. Никогда до этого ссор в нашей семье не было.

Во всём виновата Роза.

Да, это она во всём виновата. Из-за неё наступили перемены. Теперь она приходит каждое воскресенье. Иногда и в будни к нам заглядывает. По вечерам папа с ней куда-нибудь ходит, и, перед тем как расстаться, они ЦЕЛУЮТСЯ в его машине.

Глава третья

Терпеть не могу перемены в жизни. Хочу, чтобы дни были похожи один на другой. Я всегда была такой, ещё когда мама была жива.

Помню, с каким трудом выдержала первый день в школе.

Все на нас уставились, потому что мы были другими. И день был другой. Мы не могли играть в свои игры и говорить на понятном нам одним языке. Я почувствовала, что мы больше не двойняшки, потому что учительница посадила нас в разных концах класса. Для того, сказала она, чтобы научиться нас поскорее различать.

Мне показалось, нас разорвали пополам. Я не чувствовала себя полноценным человеком. Точно я стала половинкой, а мои рука, нога и голова прилепились к Руби, которая была на другом конце класса. Я даже думать без неё не могла.

Ну естественно, я же старшая! Я доминантный близнец. Так называют того, кто первым родился. Это я. Я сыр, важная персона, а ты моя крошка.

Тебе тоже не понравилось, что нас разделили, Руби. Ты не плакала…

Зато ты разревелась…

А ты расшалилась, и нас отправили к директору, и она спросила:

— Почему ты грустишь, Гарнет? А ты почему шалишь, Руби?

И мы ответили:

— Мы хотим сидеть вместе.

И она спросила:

— И это всё? Нет ничего проще!

И была права. Нас посадили вместе, и я больше не плакала, а Руби не хулиганила. Ну конечно, не без этого, но гораздо меньше.

Но привыкнуть к школе оказалось непросто. Сейчас всё встало на свои места. Нас приняли — больше не пялятся и называют двойняшками. Именно этого нам и хотелось. В каждом классе мы сидим вместе. Мы всё делаем на пару. Сидим вместе за обедом, даже в туалет бежим в одно и то же время.

Хорошо учимся, иногда выходим в классе на первое место, особенно когда сочиняем рассказы или работаем над одним заданием.

Но больше всего нам нравятся уроки по актёрскому мастерству.