Она снова открыла дверь:

— Заходите, пожалуйста. Я сейчас вам что-нибудь приготовлю.

— Но вы уже там все закрыли.

— Что ж, открою заново.

Бека накрыла Вилтри тот же столик, за которым он сидел вчера, а затем прошла за стойку, где сразу же принялась разогревать воду и просматривать кастрюли. Пилот заметил, что она так и не сняла табличку, которую повесила перед уходом. Для всех остальных кафе оставалось закрытым.

— Не знаю, как и благодарить вас… — начал он.

— Пустяки, мне это совсем не трудно. Вы, кажется, не едите рыбу, не так ли?

— Я даже не знаю…

— Считайте, что вам повезло. У нас сегодня была приготовлена соленая ветчина.

Между тем шторм приближался, и за окном стало темно как ночью. Беке пришлось зажечь масляные лампы, расставленные по углам кафе. Дождь уже вовсю барабанил по окнам и прозрачной крыше, потоки воды скатывались, создавая впечатление, что плавится само стекло. Даже казавшийся несокрушимым пирс стал слегка поскрипывать под натиском бушующих волн.

Беке никогда еще не доводилось оставаться на пирсе в шторм. Это оказалось довольно жутким испытанием, и какая-то ее часть снова пожалела, что она не проявила твердости и не ушла домой. Кафе, представлявшееся прежде таким милым, безмятежным местом, теперь вдруг оказалось в крайне ненадежном, опасном положении посреди разбушевавшейся стихии. Это было все равно что сидеть в утлом суденышке, застигнутом штормом вдали от берегов.

Ее посетитель, однако, не проявлял никакого видимого беспокойства.

Бека принесла ему еду и напитки, а затем села с ним рядом.

— Вы летчик?

— Угу. — Он уже откусил кусок. — Это действительно очень вкусно. Я даже не представлял, что настолько голоден.

— Имперский Космический Флот? — допытывалась она.

Он замотал головой и поднес к губам салфетку.

— Не совсем. Имперские ВВС Фантина. Меня зовут Вилтри. Оскар Вилтри.

— Бека Мейер.

Он привстал и учтиво пожал ей руку:

— Благодарю вас за гостеприимство, мамзель, и за ту доброту, которую вы оказываете незнакомцу, прибывшему сюда из другого мира.

— Учитывая, что вы рискуете жизнью, сражаясь за мой мир, я думаю, тарелка ветчины и хлеба — это наименьшее, что вы заслуживаете.

Вдруг он перестал есть и нахмурился:

— Послушайте… Я уже не мог вас где-то видеть?

— Я была здесь вчера.

— Нет, не здесь. Где-нибудь в другом месте.

— В храме, несколько дней назад. Вы придержали для меня дверь.

— Да-да… Теперь я вспоминаю.

В этот момент особенно яростный порыв ветра заставил задрожать окна кафе, а дождь с удвоенной силой забарабанил по стеклу.

— Полагаю, этот пирс может выдержать любой шторм, не правда ли? — спросил Вилтри.

— Ну, думаю, он еще не скоро рухнет, — успокоила его официантка.

Прошло не менее часа, прежде чем шторм начал стихать, и уже можно было подумать о том, чтобы, улучив удобный момент, добежать по пирсу до город ской набережной. Все время подливая ему в чашку кофеин, Бека болтала без умолку, перескакивая с темы на тему, как будто спешила высказать все, что накопилось у нее внутри за долгое время душевного одиночества. Вилтри же только слушал, словно боясь ее прервать. Сегодня у него был ужасный день: кошмарный воздушный бой, приступы панического страха… «Летучие мыши», казалось, были повсюду. Они беспрерывно атаковали их строй со всех сторон и в конце концов вынудили сбросить впустую весь бомбовый запас и повернуть назад, после чего имперских летчиков ждал долгий и опасный путь обратно на базу.