— «Спасибом» не отделаетесь! — хохотнул в трубке женский голос.

* * *

...Когда босая, растрепанная и взмыленная Фирочка в подоткнутом халатике, с почти целиком обнаженными грязными и стройными ножками...

...стараясь подавить приступы подступающей к горлу тошноты...

...огромной половой тряпкой собирала с пола нечистую воду, переполнявшую унитаз...

...и отжимала эту тряпку в старую большую эмалированную кастрюлю...

...у входной двери раздался долгожданный звонок!

Фирочка бросила тряпку, поспешно обо что-то вытерла руки и помчалась открывать дверь.

На пороге стоял высокий тощий парень с хмурым лицом, лет двадцати трех.

Он был в свитере, грязном ватнике, рабочем комбинезоне и старых солдатских кирзовых сапогах. На голове — черная лыжная шапочка с помпоном.

В руках он держал большой моток стальной проволоки и коленкоровую сумку с инструментами.

— Вы водопроводчик? — с надеждой спросила Фирочка.

— Сантехник я, — грубовато ответил ей парень. — Взрослые дома?

— Дома... — растерялась Фирочка и стала нервно прикрывать ноги халатом. — Я... Я — взрослые.

— Ты?! — поразился парень.

ГОЛОС АНГЕЛА:

— До утраты девственности у Фирочки оставалось всего пятьдесят восемь минут...

— Я — педагог! — окрепшим от обиды голосом заявила Фирочка.

— Ну, ты даешь!.. — обаятельно восхитился парень и откровенно охочим глазом оглядел Фирочку с ног до головы.

Да так, что от этого взгляда у Фирочки подкосились ноги.

— Нас заливает... — чуть ли не теряя сознание, произнесла Фирочка и обессиленно прислонилась к коридорной стене.

Как раз в том месте, где висела старая пожелтевшая фотография, сделанная перед самым уходом Натана Моисеевича на фронт: папа — кругломорденький лейтенантик Лифшиц, совсем еще молоденькая мама, в шляпке — «менингитке», и Фирочка — трех лет от роду, с огромным бантом на голове.

* * *

... Парень в лыжной шапочке — Серега Самошников — сбросил с себя ватник прямо на пол и пошел в туалет, на ходу разматывая толстую стальную проволоку с металлической мочалкой на конце.

Запихнул эту мочалку в горшок и стал ритмически, вперед и назад, всовывать проволоку все глубже и глубже в жерло горшка...

При этом он шумно и так же ритмично дышал в такт своим наклонам над унитазом.

Наклоны и прерывистое дыхание парня тут же пробудили в Фирочкиной головке воспоминания десятилетней давности...

* * *

... ГЛУБОКАЯ НОЧЬ. ДЕВЯТИЛЕТНЯЯ ФИРОЧКА ПРОСЫПАЕТСЯ В СВОЕЙ «ДЕТСКОЙ» ОТ ТАКИХ ЖЕ ЗВУКОВ — РИТМИЧНОГО СКРИПА КРОВАТИ И ПРЕРЫВИСТОГО МУЖСКОГО ДЫХАНИЯ, ДОНОСЯЩИХСЯ ИЗ КОМНАТЫ МАМЫ И ПАПЫ...

В ТАКТ ЭТИМ ЗВУКАМ ФИРОЧКА СЛЫШИТ НЕГРОМКОЕ ЖЕНСКОЕ ПОСТАНЫВАНИЕ...

В НОЧНОЙ РУБАШЕЧКЕ ФИРОЧКА ВЫСКАЛЬЗЫВАЕТ ИЗ ПОСТЕЛИ И ОСТОРОЖНО КРАДЕТСЯ К ДВЕРИ РОДИТЕЛЬСКОЙ СПАЛЬНИ — ЗВУКИ НЕСУТСЯ ИМЕННО ОТТУДА!..

ОНА ЧУТОЧКУ ПРИОТКРЫВАЕТ ЭТУ ДВЕРЬ...

... И В УЗЕНЬКУЮ ЩЕЛОЧКУ ВИДИТ ТАКОЕ... ТАКОЕ!!!

... ОТ ЧЕГО У НЕЕ ПОТРЯСЕННО ОТКРЫВАЕТСЯ РОТ...

... И ОНА, В ТИХОМ УЖАСЕ, ТУТ ЖЕ ПРИКРЫВАЕТ ДВЕРЬ РОДИТЕЛЬСКОЙ СПАЛЬНИ...

* * *

— Соседи ваши виноваты, раздолбай несчастные! — хрипел над унитазом парень. — Глянь! Тут тебе и тряпки, и шелуха картофельная! Вот ваша вода и не проходит куда положено... Штрафануть бы их, обормотов чертовых...

Но Фирочка не видела ни тряпок, ни картофельной шелухи...

Она глаз не могла оторвать от больших и сильных рук этого парня в смешной лыжной шапочке, смешно сбившейся ему на затылок и ухо.