Дамир слегка покраснел.

— Ты просто никогда и ничего не делаешь просто так.

Императору почему-то стало душно. Захотелось открыть окно, подышать свежим осенним воздухом…

Даже Дамир считает его чудовищем.

— Иногда делаю. — Велдон встал из-за стола, за которым сидел, просматривая бумаги, и действительно подошёл к окну. Нет, открывать его он не стал. Просто посмотрел на розово-оранжевое небо с красными прожилками.

Закат. И в его жизни тоже. Уже давно — с той самой ночи, когда он в последний раз видел глаза Триш.

— Дядя…

— Послушай меня, Мир. Я знаю, все вокруг считают меня каменным изваянием с сердцем из железа. Но я человек. И не нужно искать во всех моих поступках какую-то государственную важность. Эта девочка смотрит на меня, как на человека. Ты пока не понимаешь, насколько это ценно… Если я скажу ей правду, думаешь, так будет лучше?

— Да, — раздался позади твёрдый голос, и Велдон усмехнулся. Дамир ещё не успел избавиться от подросткового максимализма и красил окружающий мир в чёрно-белые тона.

— Кому, Мир? Мне? Уверяю тебя, нет. Шайне? У неё есть друг, к которому она может приходить за советом, и который может научить её чему-нибудь полезному. Если она узнает правду, то не просто лишится такой возможности — она будет очень переживать, что обращалась к императору на «ты» и вообще вела себя неподобающим образом.

— Но…

— Знаешь, чем всё закончится? Однажды она просто перестанет приходить. Ей надоест. У вас там учёба, интересная жизнь. У неё появится кавалер, может быть, даже и не один. И она перестанет приходить.

— Она не такая.

— Что? — Велдон резко обернулся и посмотрел на племянника с удивлением.

— Она не такая, дядя, — повторил Дамир, сверкая знакомым блеском в незнакомых зелёных глазах. — Шайна не перестанет приходить.

— Почему ты так думаешь?

Наследник улыбнулся.

— Ты сам мне говорил.

— Я?.. Когда?

— Давно. Ты сказал, что бывают на свете люди, которые не умеют любить вообще, а бывают такие, которые любят только один раз. Шайна из вторых, дядя. Она не перестанет приходить. Поэтому… пожалуйста, не обижай её. Я ничего ей не скажу. Только не обижай.

Впервые в жизни Велдону было нечего ответить. И он просто кивнул.

***

Шайна Тарс

Я даже почти не удивилась, когда в ночь с четверга на пятницу мне вновь приснилась Триш. Давно её не было в моих снах — пора, наверное…

Я оказалась в чудесном осеннем лесу. Ночном лесу. Небо глубокого тёмно-синего цвета с россыпью крошечных точек-звёзд, тихий шелест деревьев, чудесный запах прелой листвы и сырой земли… И смех, заразительный, переливчатый и очень знакомый…

Триш и Эмирин, смеясь, куда-то шли. Причём Триш вела наставницу, положив ладони ей на плечи, а сама Эмирин шла с закрытыми глазами, но с широкой улыбкой на лице.

— Не подсматривай! Слышишь? Не подсматривай! — повторяла Триш поминутно, и смеялась, и Эмирин смеялась тоже.

А потом они — и я вместе с ними — вышли на широкую поляну. Я открыла рот от удивления, потому что это показалось мне грандиозным — такое огромное пространство, окружённое высоким лесом, а посередине — большой камень, светящийся ярко-белым светом. Я никак не могла понять его предназначение, но чудилось, что он бьётся, словно гигантское сердце…

— Стой тут. Да, вот так. Подними голову. Я скажу, как можно будет открыть глаза! Пока нельзя!

Эмирин, не переставая улыбаться, застыла с поднятой головой и трясущимися от смеха плечами.