– Не могу! – заявил он, едва не плача. – Не могу!

Высокий менял ракурс и обходил вокруг кровати. Женщина рыдала и отмахивалась от камеры, а он все снимал и снимал. Толстяк скулил как побитый пес, и смотрел в объектив, будто видел перед собой ствол револьвера.

Съемка закончилась, и видеокамеру сменил фотоаппарат. Кадр щелкал за кадром.

Спектакль закончился печально. Любовников Стащили на пол и приковали наручниками к трубе отопления. Их сковали вместе. Теперь они даже встать не могли и сидели голыми на полированном паркете.

Налетчики ушли оборвав телефонные провода и прихватив с собой сотовый телефон. Дверь заперли ключами, которые изъяли из кармана хозяина, а также прихватили сумочку женщины, не удосужившись проверить ее содержимое.

Внизу, у подъезда, их ждала цельнометаллическая «газель». Вещей унесли немного. Самым громоздким оказался компьютер, но его вынесли в первую очередь, в то время когда любитель эротического кино занимался съемкой.

Загружались без спешки и без вороватой оглядки. Никому и в голову не могло прийти, что в доме произошло ограбление. Правда, и свидетелей нашлось бы немного. Женщина с собакой и детишки на игровой площадке. В полдень люди заняты работой или хозяйством.

Машина выехала на Ленинский проспект и повернула в сторону центра. Трое налетчиков и шофер молчали. Операция заняла куда больше времени, чем на нее отводилось. Никто не рассчитывал, что одному из участников команды вздумается снимать кино на видеокамеру и щелкать фотоаппаратом.

Когда машина выехала на бульварное кольцо у Мясницкой улицы и свернула к Трубной площади, ерзавший на заднем сиденье коренастый мужичок повернулся к высокому и тихо сказал:

– У меня из башки не выходит эта баба, Филя. Определенно я ее где-то видел. Но где? Не могу вспомнить. Зачем ты ее фотографировал?

– Заткнись, Яша. Лучше, если ты забудешь и о бабе, и о сегодняшней операции. За такие фокусы нас по головке не погладят.

«Газель» свернула на Цветной бульвар и заехала в старый московский дворик.

Высокий достал из кармана целлофановый пакет с украденными долларами и передал коренастому.

– Пересчитай бабки, подели на четыре части и раздай. Мою долю принесешь мне вечером. А сейчас – быстро вещи наверх и сматывайтесь.

Возле подъезда, где остановилась машина, сидела шеренга старушек и внимательно разглядывала, как крепкие мужчины выгрузили вещи из салона «газели» и внесли их в подъезд.

– Переезжают, что ли? – спросила одна из старушек.

– Купили чего-то, – ответила уверенным голосом самая полная. – Тот паренек, что повыше других, квартиру Харитоновых снимает. Поди уж полгода, как живет здесь.

Тихий, вежливый такой, баб не водит. Пьяным я его тоже не видела.

– Это Харитоновы с седьмого этажа, что за границу уехали?

– А то кто же. Они к себе кого попало в дом не пустят. Знакомец ихний, очевидно.

На седьмом этаже лифт остановился. Мужчины вытащили вещи на лестничную площадку и оставили их у дверей квартиры.

– Все, мальчики, свободны, остальное я сделаю сам.

Бригада вернулась в лифт, и кабина поехала вниз. Высокий трижды нажал на кнопку звонка. Спустя несколько секунд дверь раскрылась. На пороге появился сутуловатый молодой парень лет двадцати семи с короткой стрижкой и оттопыренными ушами. Он казался очень толстым и неуклюжим.

– Помоги, Петя, затащить хлам в дом. Устал я.

Двухкомнатная квартира мало напоминала жилую. Минимум мебели, слишком много пыли, грязные окна и затхлый запах. На первый взгляд помещение походило на офис. Несколько письменных столов были сдвинуты вместе, а на них стояли компьютеры, принтеры, ксероксы.