«Человечество должно снова встать на собственные ноги. И пусть это станет единственной целью до тех пор, пока она не будет достигнута».

Все было бы достижимо, если бы изменения, которые произошли, не носили глобального характера, жизнь людей на всей планете уже коренным образом изменилась. В отличие от людей машины представляли собой интегрированное общество. Получив одинаковые приказы, они мгновенно переориентировались, чтобы их исполнить.

Роскошной жизни для всех пришел конец. Эскапистские машины прекратили свое существование. Чтобы выжить, людям пришлось объединяться в группы, взяться за те виды работ, которые раньше выполняли машины, и медленно, очень медленно их общие нужды и интересы вновь вызвали к жизни почти утраченное чувство человеческой общности.

Процесс этот шел очень медленно. Ни одна машина не могла вернуть человеку то, что он утратил, — моральные категории. Индивидуализм достиг такой стадии, что в течение долгого времени не было никаких средств, способных удержать людей от преступлений. После ликвидации родственных отношений не осталось даже понятия кровной мести. Совесть, как одна из категорий морали, улетучилась, поскольку человек больше не отождествлял себя с другими людьми.

На этом этапе основная задача, стоявшая перед машинами, заключалась в том, чтобы возродить в человеке чувство собственного достоинства и тем самым снасти людей от исчезновения. Несущее ответственность только перед самим собой общество станет взаимозависимо — лидеры окажутся связанными со своей общественной группировкой и реально существующее общественное сознание будет объявлять вне закона и наказывать «преступление», то есть реально наносить ущерб группе людей, с которой связан тот или иной индивидуум.

Именно тогда-то и появились «фурии».

Компьютеры вынесли решение, что при любых обстоятельствах убийство является самым тяжким преступлением против человечества. Такое решение было единственно верным, поскольку убийство представляло собою действие, которое могло невосполнимо разрушить или уничтожить ячейку общества.

«Фурии» не в силах предотвратить преступление. Наказание не способно излечить преступника. Но оно может отвратить других от совершения преступления, внушив им страх, — люди воочию увидят, как карается преступление. «Фурии» стали символом возмездия. Они открыто шествовали по улицам, неотступно преследуя свои жертвы, словно убедительное доказательство того, что убийство всегда наказуемо и что наказание это всегда будет публичным и неотвратимым. «Фурии» действовали безупречно. Они никогда не ошибались, по крайней мере теоретически. А если учесть огромное количество информации, накопленное к тому времени аналоговыми компьютерами, казалось, машины способны выносить гораздо более справедливые решения, нежели человек.

Настанет время, когда человек вновь откроет для себя понятие преступления. Ведь лишившись этого понятия, человечество поставило под угрозу собственное существование и было уже на грани исчезновения. Если же возродится понятие преступления, человек сможет вновь обрести былую власть над себе подобными, не говоря уже о целом поколении его механических слуг, которые помогли человечеству сохраниться. Но пока не наступил этот день, «фурии», эти созданные из металла символы человеческой совести, навязанные человечеству машинами, также созданные в свое время руками людей, будут вышагивать по улицам.

Дэннер с трудом понимал, что с ним происходит. Он постоянно возвращался мыслью к прошедшим временам — временам эскапистских машин когда еще не нормировали материальные блага. Он думал об этом с мрачной злобой, ибо просто не мог понять смысла эксперимента, начатого человечеством.